Бог Огня - Василий Казаринов

Миновав контрольные шлюзы, где их (после привычного допроса и перезвонок по внутренней связи) лениво проводил к тяжелой стальной двери шкафоподобный секьюрити в черном костюме, с плоским затылком и ядрышком чирья, пунцово светившегося над тугим воротом сорочки, они взошли по деревянной лестнице с резным перильным ограждением на второй этаж.

— Вам последняя дверь направо.

За широким плоским столом на тонких хромированных ножках, утопая в огромном кожаном кресле, сидел молодой человек. Он говорил по телефону и мучительно морщился, произнося какое-нибудь трудное слово (он заикался). Вежливо, глубоко кивнул, указал глазами на пару стоявших у правой стены кресел, стиснувших узкий стеклянный столик, на котором посапывала белая бошевская кофеварка.

Закончив разговор, молодой человек подсел к кофейному столику, двумя пальцами, типично бухгалтерским жестом, поддернул рукава пиджака и разлил кофе по чашкам.

— Ну как у вас тут дела? — спросила Бася, прикуривая, и, спохватившись, добавила: — Ах да, я вас не представила. Это Сережа, Митин зам. А это… — Она метнула короткий, исподлобья взгляд на Б. О. и скороговоркой пробурчала: — Ну, словом, это мой коллега.

Сережа внимательно посмотрел на коллегу, и Б. О. отметил, что он слегка косит.

— Я на минуту, — продолжала Бася, водя кончиком сигареты в черной впадине пепельницы. — Может, что-то из вещей Митиных осталось… Знаешь, мелочи всякие, то да се.

— Д-да, к-конечно, — закивал Сережа, вышел и через несколько минут вернулся с двумя кейсами, пластиковым и кожаным.

— А, Митин ноутбук. — Она погладила крышку чемоданчика. — Я и забыла…

— Заберу? — послала скрытый вопросительный взгляд Б. О., тот опустил веки: да.

— Я вас оставлю на минутку… — Она замялась. — Такая жара. Я на работе выхлебала целую бутылку фанты. Я мигом. Не скучайте тут.

Как только дверь за ней закрылась, Б. О., подавшись вперед, тихо спросил:

— Молодой человек, что заставило вашего шефа срочно вернуться из командировки?

— Какой командировки?

Б. О. помолчал.

— Из последней.

Сережа прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Ах да, помню. Он был тогда в Женеве. И получил срочный факс… Да, точно, факс из нашего банка. Что-то по поводу переоформления счетов. Я деталей не знаю, но Дмитрий Сергеевич говорил, что дело не терпит отлагательств. И прилетел первым же рейсом.

— Ваши счета были в Профибанке?

— Да… — с оттенком удивления протянул Сережа. — А откуда…

В этот момент открылась дверь и на пороге возникла Бася.

— Ну как вы тут? — Уловив легкое напряжение, витавшее в кабинете, она слабо улыбнулась: — А, мужские секреты.

— Вот именно, — кивнул Б. О., поднимаясь с места. — Да, кстати… — Он похлопал ладонью по крышке ноутбука. — Это ведь личная Дмитрия Сергеевича машинка? С ней все в порядке? Она на ходу?

— Д-да. Не так давно у нас была п-профилактика, обновляли п-программное об-беспечение.

— Что? — Б. О. - замер на пороге кабинета. — Профилактика? А когда это было?

Сережа задумался, глядя в потолок и мелко моргая.

— Сразу после… — Он замялся,

— После того как Дмитрия Сергеевича не стало? — подсказал Б. О.

Сережа кивнул.

— А кто делал профилактику? Ваши люди?

— Нет, — покачал головой Сережа и пояснил: — Мы же на гарантийном обслуживании в одной крупной фирме, раз в году они проводят плановый профилактический осмотр, обычное дело. Хотя… — задумчиво протянул он, сосредоточенно покусывая ноготь.

— Что такое? — насторожился Б. О.

— Был среди этих компьютерщиков один странный персонаж, который из команды как-то выпадал, — припомнил Сережа. — Молодой и, в общем, симпатичный человек, но что-то в его внешности было особенное, отталкивающее… Точнее, что-то такое, что сообщало всякому, кто с ним имел случай разговаривать, ощущение неуюта, что ли…

— Так, — поощрительно кивал Б. О. — Так…

— У него ст-транные глаза. Большие, н-неестест-венно круглые… И взгляд такой — холодный, ос-ста-новившийся.

— Рыбий такой? — тихо спросил Б. О.

— Вот именно.

Возникла долгая пауза.

— Ой!.. — шумно выдохнула Бася, медленно оседая на стул.

Б. О. приблизился к ней, присел на корточки, посмотрел в лицо:

— Что?

— У меня такое впечатление… — тихо проговорила она, вперив рассеянный, неотчетливый взор перед собой и точно не замечая Б. О., — такое впечатление, будто это ощущение неуюта мне откуда-то знакомо…

— Боюсь, что мне тоже, — мрачно кивнул Б. О.

На выходе охранник посторонился, выпуская посетителей, полы его тесного пиджака разошлись, и Б. О., проходя мимо, поморщился: от этого парня исходил стойкий запах кислого сыра — должно быть, он сильно потел в своем черном костюме.

— Какая прелесть! — заметила Бася, когда утром следующего дня они катили от Сокола по направлению к Октябрьскому полю, а потом, свернув направо, медленно втягивались в этот невесть как сохранившийся островок старой, возделанной, очевидно, еще до войны дачной земли.

Бетонная лава города обтекала его со всех сторон, пощадив основательные двухэтажные коттеджи, вросшие в глубины старых садов. За соблюдением дачного устава наблюдали то тут, то там высившиеся за основательными глухими заборами огромные, по-таежному насупленные пышнотелые ели, широко развернув свои тяжелые лапы. Над всей этой странной полоской девственной земли стоял особый воздух, давно изгнанный из города, дремотный, староусадебный, накрывая прозрачной парниковой пленкой приют прежнего времени с его неторопливостью, чуланными запахами и теплой уютностью.

Они двигались со скоростью пешехода, медленно втягиваясь в глубину улицы, как в музейную галерею, наблюдая за осанистыми зелеными заборами, на которые накатывали тучные волны сирени, вальяжно плескавшиеся поверх заборной кромки.

Гаражное хозяйство находилось в конце улицы, стилистически ее продолжая, во всяком случае, впечатление производил уже сам въезд в него, напоминавший скромных размеров шлюз с распахнутыми створками, загороженный цепочкой.

В вознесенной над землей сторожевой избушке (домик имел все признаки избушки — крышу, прошитую круглой трубой, широкие окна и дверку в торце) сидел у окна старик с совершенно седыми, невероятно пышными, как взбитые сливки, усами и в капитанской фуражке с белым верхом и темным околышем. Он пил чай, с ритуальной неспешностью поднося ко рту стакан, опутанный тонкой серебряной резьбой подстаканника, и продолжительно отдувался после каждого глотка.

— Коля… — Б. О. помахал рукой, указывая в глубины гаражного хозяйства. — Вторая аллея.