Несильно беременна - Степанида Воск

Устраивать разборки на чужих глазах не решилась. Да и стыдно рассказывать посторонним что со мной произошло за последнее время. Ведь никто не поверит, что все случившееся случайность и стечение обстоятельств, а не глупый вымысел.

— Кто тебе такое сказал? — бросил отрывисто Андрей.

— Врач, — я не стала скрывать. Мне Берг вряд ли поверит, а если прикрыться авторитетным мнением специалиста, то все будет хорошо. По крайней мере, я на это очень рассчитывала. А еще я надеялась на вменяемость Берга. За время знакомства он не давал мне повода думать иначе.

— Какой еще врач? — приподнял бровь в легкой степени изумления Андрей Павлович.

— Который делал УЗИ. Сычев подтвердит, — мне хотелось как можно быстрее прояснить ситуацию. А еще надеялась, что как только это случится, то меня отпустят. Домой.

— Сычев говорит обратное, — сдержанно произнес мужчина.

— Не может такое быть. Он сам меня отпустил. И все из-за того, что у вас ничего не получилось, — я хотела достучаться до Берга. Не мог же он не понять очевидное.

— Не выдумывай. Ты сбежала от Сычева, когда он немного отвлекся, — рыкнул Андрей. И тут-то я поняла, что он лишь делает вид, что спокоен. А на самом деле пылает гневом. За малым чуть не огнем пышет.

— Поганый червяк! Продажная шкура! Тварь иномирная! Предатель! — ругалась я, не веря, что меня так подло подставили. А ведь какие глаза у него были?! Честные-честные, когда предлагал мне бежать, чтобы спастись.

А на самом деле не меня он хотел спасти, а свою дырявую шкуру. Именно такой она будет, когда я с ним разберусь. Выкраду у Берга пистолет и наделаю дырок в шкуре Сычева. Чтобы ему не повадно было честных девушек обманывать.

Будь Сычев рядом, я бы с удовольствием ему вырвала язык. Причем голыми руками. И даже не побрезговала лезть к нему в рот, чтобы достать поганое жало.

— Хватит истерить! — Берг схватил меня за руки. Встряхнул.

Я испуганно уставилась на мужчину. Не ожидала от него ничего подобного. До этого он никогда меня не хватал. Сильно. Крепко. На грани боли.

— Ик, — клацнули мои зубы. — Только не бейте! Я боли боюсь. Лучше сразу пристрелите. Я знаю, что пистолет у вас есть, — попросила жалобно.

Теперь настала очередь Берга удивляться.

— Я уже говорил, что женщин не бью.

Мои руки в его руках были зажаты, как в тиски.

Сказать, что мне больно? Что он не соизмеряет силушку богатырскую? А то, что она именно такова подтвердят мои будущие синяки. И проявятся они не далее чем через несколько минут.

Берг перехватил мой взгляд. Тут же ослабил захват. А потом и вовсе отпустил.

— Спасибо, — поблагодарила.

Мужчина ничего не сказал, лишь скрипнул зубами. И… вылез из машиноподнобного монстра. Оставив меня одну в салоне автомобиля.

Я сидела ни жива, ни мертва. Куда он пошел? Спускать пар? Или искать того, кто приведет приговор в исполнение?

Мысли метались, как стая бешеных блох, не останавливаясь ни на чем конкретно.

Тут же на водительское сиденье плюхнулся Леха. Кинул через плечо на меня косой взгляд. Хмыкнул, но ничего не сказал. Щелкнул тумблером, заблокировавшем двери.

И машина тронулась.

Берг же с компанией в виде Артика и Сереги остались стоять на площадке. Я в изумлении проводила их взглядом.

Почему они остались, а я поехала? Куда Леха меня везет? И главное зачем?

Страх липкой лентой сковал тело.

— Куда мы едем? — воскликнула.

Леха молчал. Уверенно вел автомобиль по улицам города. Останавливался на светофорах. Сигналил зазевавшимся водителям. Срезал углы, проезжал через подворотни, сокращая расстояние. Только куда?

— Ответь, немедленно, — потребовала.

В ответ получила сомкнутый кулак. Которым мне погрозили, когда я попыталась перепрыгнуть на переднее сиденье.

— Если сейчас же не сядешь на место, урою, — коротко бросил он. — Я тебе не Берг. Я цацкаться с тобой не буду.

Вот и поговорили.

Псих.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня закрыли в комнате.

Если раньше я могла свободно ходить по дому, то теперь нет. Я была пленницей. Зато кормили меня регулярно. Как на убой. Сытно. Калорийно. Много.

Конечно, мне следовало устроить голодовку, чтобы пленители прониклись моим положением и отпустили.

Только кроме еды, мне и заняться оказалось нечем. Все развлечения у меня изъяли. Я осталась без телевизора. Экран с мясом выдрали из стены, оставив безобразно висящие сопли проводов.

Сразу же вспомнила старый бородатый анекдот про картину, которая закрывала дыру в стене.

Картину, в смысле телевизор, у меня забрали, а дыру оставили.

И теперь часами я любовалась ею. Ибо ничего другого мне не было доступно.

Вот я и ела. На нервной почве. Все до последней крошечки. Все что приносили.

Фрукты приносили. Я ела фрукты. Если появлялись печеные булочки в бумажном пакете, я съедала их все. И это помимо основных блюд.

Ела и лежала. Лежала и ела.

Смотрела на пустую стену и жевала.

Подносы мне приносил незнакомый парень. Хмурый и неулыбчивый. С широченными плечами под спортивном костюмом. Когда я увидела его в первый раз, то испугалась. Думала палач пришел. Черный, небритый абрек, в черном трикотаже с прыгающей кошкой на груди занес множество блестящих пакетов и оставил на столе.

Вошел не поздоровался, оставил принесенное, и вышел. И все это молча.

Я проводила его испуганным взглядом.

После разговора с Бергом ни с кем толком не поговорила. Меня игнорировали.

Я вроде есть. Но меня вроде нет.

И сколько еще меня будут держать взаперти неизвестно. В пору сойти с ума.

День сменялся ночью.

А ночью ко мне в окно заглядывала луна. Откровенно скалилась над моим невеселым положением. Улыбалась.