Месть от кутюр - Розали Хэм

– Ты знаешь, кто этот «благодетель»?

– Всегда знала.

– И?..

– Я сбежала. В Лондон, потом в Мадрид. Мадрид, Милан, Париж. – Тилли отвернулась в сторону.

– Ну а дальше? Было что-то еще, так?

Тилли поднялась.

– Пойду-ка я лучше в дом.

– Ладно, ладно.

Тедди удержал ее за лодыжку. Тилли не вырывалась, поэтому он тоже встал и положил руку ей на плечи. На короткое мгновение она склонила голову ему на грудь.

В конце концов Мона утерла слезы, потому что Лесли начал смеяться. К этому времени Труди и Элсбет придумали выход из положения.

– Ты должен на ней жениться, – заявила Элсбет. – Таким образом конфуз будет улажен.

От неожиданности Лесли сел.

– Но я не хочу связывать…

– Либо уезжай из города, – поставила точку Труди.

Лесли заказал у Тилли новый костюм для верховой езды – жокейскую куртку в сочетании двух цветов, небесно-голубого и алого, и белоснежные облегающие бриджи. Из Аделаиды он выписал сапоги фирмы «Р. М. Уильямс» с «кубинским» каблуком. Мона надела платье персикового оттенка, в котором была подружкой невесты, и приколола над ухом белый цветок. Скромная, короткая церемония бракосочетания прошла на лужайке перед усадьбой «На семи ветрах», провел ее сержант Фаррат.

Уильям отвез мистера и миссис Лесли Манкан на вокзал. Когда поезд тронулся, они помахали ему из вагона. Уильям стоял на платформе с трубкой в зубах в компании Хэмиша и Бьюлы. Дангатарский общественный комитет предоставил два железнодорожных билета в качестве свадебного подарка молодоженам, и им предстояло провести ночь в номере люкс уинерпского Гранд-отеля, окна которого выходили на реку.

Когда новоиспеченные супруги вернулись на стойку регистрации, хозяин отеля весьма удивился: он проводил их в номер всего пять минут назад.

– Мы едем осмотреть город, – сообщил Лесли. – Вернемся за ключом примерно в половине шестого и спустимся к ужину в шесть.

– Как изволите, – подмигнул хозяин.

После ужина новобрачные поднялись наверх. У двери люкса – просторного углового номера с арочным окном, расположенного рядом с туалетной комнатой, Лесли повернулся к молодой жене и сказал:

– У меня есть для тебя сюрприз.

– У меня тоже.

Тилли сшила в приданое Моне две вещицы, одна из которых представляла собой довольно смелый пеньюар – фасон Тилли придумала сама.

Лесли распахнул дверь в номер. На подставке для комнатных цветов возле кровати стояло эмалированное ведерко со льдом и бутылкой шампанского и два пивных стакана средней величины. Между стаканами была прислонена открытка с тисненым рисунком: золотые свадебные колокола, развевающиеся ленты и надпись «С днем свадьбы!» На внутренней стороне открытки жена хозяина отеля вывела: «Поздравляем и желаем удачи!» Далее шли крестики, обозначавшие поцелуи.

– О, маэстро, – выдохнула Мона. – Я сейчас вернусь.

Схватив свой кофр, она скрылась за соседней дверью. Лесли метнулся в мужской туалет. Бледный, как полотно, с потными ладонями, он вернулся в люкс. Мона, трепеща, полулежала на покрывале из шенильной пряжи в своем новеньком пеньюаре.

На несколько секунд Лесли онемел от восхищения.

– Божемой, божемой, божемой!

Он взял ее за руки и поднял с кровати, дважды обошел вокруг, а потом зарылся в тонкую материю и растроганно произнес:

– Мона, это просто С УМА СОЙТИ!

Лесли откупорил вино, наполнил стаканы. Переплетя руки, муж и жена сделали по глотку. Мона порозовела.

– Пожалуй, мне не следует много пить… милый.

– Чепуха! – Лесли чмокнул ее в щеку. – Будешь делать так, как положено, строптивая женушка, а не то я заставлю тебя отлупить меня стеком.

Они зашлись от смеха и чокнулись стаканами.

После того как первая бутылка опустела наполовину, Лесли достал из чемодана вторую и воткнул ее в ведерко со льдом. На середине второй бутылки Мона отключилась. Лесли в одиночку допил шампанское, обернул шею и плечи полами пеньюара, сунул в рот большой палец и уснул, уткнувшись носом в мягкий шелк, от которого слабо веяло ароматом ландышей.

Мона проснулась с больной головой. Первое, что она увидела в окне, был ее муж – умытый, одетый, причесанный и готовый к отъезду домой. Мона ощутила страшную тяжесть в груди – сердце просто распирало от боли. Подбородок у нее задрожал, в горле встал комок размером с айву. Мона с трудом сглотнула. Хоть бы обнял разочек!..

– Идем, женушка, – улыбнулся Лес, – внизу нас ждет бодрящий горячий чай.

В усадьбе «На семи ветрах» Труди показала Моне ее прежнюю комнату – теперь там устроили детскую, – а потом мать протянула ей чек.

– Мама… – Лицо Моны просветлело.

– Это не подарок, это твое наследство. Мне за него пришлось повоевать. Как видишь, чек выписан в оплату недвижимого имущества Элвина Пратта, ну а дом как раз пустует… – Элсбет развернулась и, проходя мимо дверей конюшни, бросила: – Теперь пускай Лесли заботится о тебе!

В тот же день мистер и миссис Лесли Манкан переехали в развалюху, стоявшую между опрятным домиком четы Петтимен и просторным жилищем Элвина и Мюриэль Пратт.

Фейт вырезала буквы из журнала и аккуратно, с большим усердием приклеила их на розовый картон: из букв сложились слова. Потом она пририсовала воздушные шары и ленточки, намазала их клейстером и напылила позолоту. Рядом со словами «королева бала» она приклеила колокольчик[27], вырезанный из рождественской открытки.

ВСЕ! ВСЕ! ВСЕ!

Приходите на бал в честь начала нового футбольного сезона!

Бал Дангатарского общественного клуба!

Новая музыка обновленной группы «Верные друзья О’Брайен».

И ВЫБОР КОРОЛЕВЫ БАЛА!

По вопросам заказа столиков обращаться к Бобби или Фейт.

Проходя мимо станции в универсам Праттов, Фейт заметила кое-что необычное. Хэмиш, отдавший положенные сигналы при встрече дневного поезда, помог какой-то незнакомой женщине выйти из вагона на платформу. Она беспокойно огляделась по сторонам и спросила:

– Когда отсюда пойдет следующий поезд?

– Послезавтра, ровно в девять тридцать. Грузопассажирский состав класса «Д»…

– От вокзала ходит автобус?

Хэмиш спрятал руки за спину и скрестил пальцы.

– Нет.

– Благодарю вас, – кивнула незнакомка и двинулась прочь.