Петр Столыпин. Крестный путь реформатора - Виктор Воронин

Нельзя не отдать должное ювелирной работе охранного отделения, однако понятно, что оно одно не только не могло справиться с валом террора, но даже защитить премьера от всех покушений, опасность которых исходила далеко не только от БО ПСР.

12 августа 1906 года председатель Совета министров едва не пал жертвой покушения на своей даче на Аптекарском острове, во время которого погибло 27 человек и 33 было тяжело ранено (в том числе его четырнадцатилетняя дочь и трехлетний сын). Террористический акт осуществил только образовавшийся «Союз социалистов-революционеров максималистов» (из числа наиболее экстремистски настроенных, даже по революционным меркам, бывших членов ПСР), отличавшийся от БО ПСР ускоренной подготовкой терактов с минимальным количеством участников.

В этот день председатель Совета министров проводил прием посетителей. Легко попасть на этот прием мог, записавшись прямо на месте, любой российский гражданин, независимо от национальности, вероисповедания, социального положения. Переодетые в жандармскую форму террористы сумели добежать до дверей приемной (хотя они сразу вызвали подозрение тем, что на них были каски старого образца) и там бросили портфель со спрятанной в нем бомбой. Страшную картину разрушений и гибели невинных людей оставила Мария фон Бок: «Большая часть дачи взлетела на воздух. Послышались душераздирающие крики раненых, стоны умирающих и пронзительный крик раненых лошадей, привезших преступников. Загорелись деревянные части здания, с грохотом посыпались каменные…

Сами революционеры, Замятин (генерал А. Н. Замятин вел запись на прием. — Авт.) и швейцар были разорваны в клочья… Взрыв был такой силы, что на находящейся по другую сторону Невки фабрике не осталось ни одного целого стекла в окнах.

Единственная комната во всем доме, которая совсем не пострадала, был кабинет моего отца.

В момент взрыва папа сидел за письменным столом. Несмотря на две закрытые двери между кабинетом и местом взрыва, громадная бронзовая чернильница поднялась со стола на воздух и перелетела через голову моего отца, залив его чернилами. Ничего другого в кабинете взрыв не повредил, и среди десятков убитых и раненых в комнатах рядом и наверху, папа, волею Божьей, остался цел и невредим.

Рядом с кабинетом, в гостиной, не уцелело буквально ни одной вещи, ни одной стены, ни потолка, но на своем месте остался стоять маленький столик с нетронутой и даже непокрытой пылью фотографией в рамке. Таких непонятных явлений при взрыве было много. Один из спасенных, представлявшихся папа, рассказывал потом мне, как он до взрыва подошел к знакомому губернатору и только успел начать с ним говорить, как увидел своего собеседника без головы.

Наташа (дочь Столыпина. — Авт.) и Адя (сын Столыпина Аркадий. — Авт.), находившиеся, как было сказано, в момент взрыва на балконе над подъездом, были выброшены на Набережную. Наташа попала под ноги лошадей, запряженных в полуразрушенное ландо убийц. Ее прикрыла какая-то доска, которую топтали бесновавшиеся от боли лошади. Тут ее нашел какой-то солдат. Была она без сознания. Когда ее солдат поднял, она открыла глаза и сказала:

— Это сон? — и сразу, очнувшись, и поняв всё. — Что, папа жив? — Узнав, что он жив и невредим, она прибавила: — Слава Богу, что я ранена, а не он, — и впала в забытьё. Адю нашли вблизи от Наташи под обломками разрушенного балкона».

Николай II сразу же послал Столыпину телеграмму с выражением поддержки, на которую тот ответил словами, которые можно считать концентрированным выражением его политической и нравственной программы: «Получив милостивую телеграмму Вашего Императорского Величества, имею счастие всеподданнейше доложить, что жизнь моя принадлежит Вам, Государь; что все помыслы, стремления мои — благо России; что молитва моя ко Всевышнему — даровать мне высшее счастие: помочь Вашему Величеству вывести нашу несчастную Родину на путь законности, спокойствия и порядка.

Вашего Императорского Величества

Верноподданный

Петр Столыпин

13 августа 1906 г.».

Взрыв на Аптекарском острове был направлен не только против Столыпина, трудно было придумать больший вызов власти в целом. Перед премьером окончательно встал вопрос — или он, невзирая на истерики либеральной оппозиции и контролируемой ею прессы, подавит революционный террор любыми средствами, или силы разрушения и ненависти победят.

И при подавлении террора вопрос был не в недостатке решительности власти. Еще будучи министром внутренних дел, Столыпин назначил на места смелых и решительных людей. Но их деятельность не могла быть достаточно эффективной по причине несовершенства судебной системы, позволявшей многим террористам и руководителям оставаться безнаказанными или получать сравнительно незначительные наказания. В большинстве случаев, когда суд считал улики недостаточными (а для адвокатов обычно не составляло труда убедить в этом суд), дело заканчивалось административной высылкой, что только содействовало распространению по империи революционного огня.

Видный деятель Департамента полиции (длительное время руководивший сначала его Особым отделом, а потом Заграничной агентурой) действительный статский советник Леонид Александрович Ратаев тогда имел все основания с горечью констатировать: «Последние судебные приговоры по политическим процессам прямо наводят ужас, ибо через несколько месяцев все осужденные, отбыв определенное им тюремное заключение, вступят вновь на путь революционной деятельности с удвоенной энергией. При чтении подобных приговоров прямо-таки руки опускаются и всякая энергия падает… Какая же польза тратить деньги на розыск и задержание людей, которых в лучшем случае посадят на несколько месяцев в тюрьму, а затем выпустят на свободу и предоставят возможность приняться за прежнюю работу?»

Столыпину было очевидно, что обычное правосудие не в силах справиться с террором, и следует прибегнуть к временным экстраординарным мерам. И в сложившейся ситуации председатель Совета министров пришел к нелегкому, но единственно возможному решению, о котором говорилось в правительственном сообщении от 24 августа 1906 года, подготовленном под личным руководством премьера: «За последние годы революционное движение проявляется с чрезвычайным напряжением. С весны этого года оно особенно усилилось. Почти не проходит дня без какого-либо нового злодеяния. Военные мятежи в Севастополе, в Свеаборге, в Ревельском порте и в Кронштадте, убийства должностных лиц и полицейских чинов, нападения, грабежи следуют один за другим. За одно нынешнее лето из числа высших должностных лиц убиты командир Черноморского флота Чухнин, Самарский губернатор Блок, Временный Варшавский генерал-губернатор, генерал от кавалерии Вонлярлярский, помощник Варшавского генерал-губернатора по полицейской части генерал Маркграфский и командир лейб-гвардии Семеновского полка генерал-майор Мин. Независимо от сего, произведен рад возмутительных, сопровождавшихся многочисленными жертвами, покушений на должностных лиц, каковы, например, покушения в Севастополе на коменданта крепости Неплюева и на председателя Совета министров на Аптекарском острове. Наконец, полиция каждодневно терпит громадный урон убитыми и ранеными.