Опасная ложь - Меган Миранда

– Тут деньги, – наконец придумала я.

Откинув коврик, я показала ей съемную квадратную плитку. Открыв крышку, достала мешочки с наличными – по одному в руке. У Коула глаза на лоб полезли, а Анника взяла у меня один мешочек, расстегнула молнию и заглянула внутрь:

– Ни фига себе. Так ты не шутишь?

Райан покачал головой:

– Думаешь, им нужны деньги? Правда?

Он сверлил меня глазами, будто думал, что я не настолько глупа. Так и было. Анника взяла второй мешочек, пробежала пальцами по стопке купюр. Коул уставился на дверь. Никакого кодового замка. Только колесо и рычаг. Нужно лишь приложить немного силы.

– Я не хочу умирать из-за пары тысяч долларов, – прошептал он.

– Ты не умрешь, – утешала его я.

Но вопрошающе посмотрела на Райана. Потом повернулась к экранам. Чем дольше нет помощи, тем меньше вероятности, что она вообще придет. Райан заменил ткань на ране Коула – прежний кусок насквозь пропитался кровью. Он старался на меня не смотреть. Анника невольно усмехнулась.

– Это не пара тысяч. Тут не меньше двадцати тысяч.

Я напряглась, и все посмотрели на меня. Я пожала плечами.

– Мама не доверяет интернету, – сказала я, надеясь, что так и есть.

Коул вздрогнул, прищурился и кашлянул:

– У твоей мамы крыша поехала.

– Моя мама пропала!

Я закрыла рот рукой. Все пошатнулось, все не так. Я показала на дверь:

– Они…

– Хорошо, – кивнул Райан, отнимая мою руку ото рта. – Все нормально.

Я уставилась на него. Покачала головой. Нет, не хорошо, и он это знает. Райан снова опустился на колени рядом с Коулом.

– Хватит, – сказал он. – Тебе нужно успокоиться. Желательно не шевелиться. Не открывай рану.

Коул положил руку на бок, нажал на рану и скорчился от боли.

– Я просто говорю, странно прятать такие деньжищи в полу. Для вас, может быть, это не так много, – уточнил он, обращаясь ко мне и Аннике. – Но вот для меня и Бейкера…

По-моему, они не особо друг друга знали. Оба учились в выпускном классе моей школы, но вращались в совершенно разных кругах. Теперь я подумала, что, возможно, они встречались на каких-то уроках или вечеринках. Мне стало интересно, насколько хорошо они знакомы. Дом Коула точно нельзя было назвать маленьким. Возможно, он был даже больше нашего. Но его не переделывали в крепость. Это был классический двухэтажный дом средней полосы Америки, построенный по шаблону, и стоял он на улице с такими же домами, которая напоминала мне район, в котором мама жила в детстве и откуда ее похитили. Где жил Райан, я не знала. В статье было написано, что он из Пайн-Вью, но я не знала, где это. Все, что я знала о Райане, – это что в его семье было очень много пожарных. Гены, как он сказал.

Они оба разглядывали деньги. Даже Анника уставилась на них, как бы оценивая.

– Думаешь, им правда нужны деньги? – спросила она.

Райан посмотрел на меня, и я промолчала.

– Предложи им, – сказал Коул. – В любом случае предложи им деньги.

Я наклонила голову, взглянула на Райана, ожидая, что он придумает что-нибудь получше, и пытаясь прочитать выражение его лица. Сидя рядом с Коулом, он откинул голову к стене. Как будто уступив – то ли мне, то ли им, но не проронил ни слова.

– Он прав, – согласилась Анника. – Это большие деньги. Даже если они пришли не за ними, мы можем их переубедить. – Она протянула мне мешочки.

Могли ли такие деньги действительно кого-то переубедить? Заставить поменять свои планы? Видимо, да, раз они так на них смотрят. Я взяла у Анники деньги.

– Хорошо, ладно. И как мне их предложить? – спросила я. – Просунуть под дверью записку? «Уважаемые взломщики, возьмите деньги и уходите. Подпись: застрявшие в убежище».

Райан чуть не поперхнулся от смеха. Анника всхлипнула и снова чуть не разрыдалась.

– Не смешно. Келси, ты вообще серьезно? – Она смотрела на меня, как будто не узнавая.

Райан кивнул, глядя на меня с широкой усмешкой:

– А по-моему, смешно.

– Вы оба чокнулись, – фыркнул Коул. – Очнитесь. Оглянитесь вокруг! Я ранен!

Я закусила щеку, чтобы сдержаться. Согнувшись пополам, сжимая двадцать тысяч долларов, я изо всех сил старалась не расплакаться. Мама пропала, а мы застряли в этой комнатке, и мамин худший кошмар стоял прямо за стеной, в буквальном смысле. Я вспомнила лицо Райана, когда он увидел на окне след от пули. И как я смеялась, когда он принес в машину обвязку. Потому что внутри что-то ломается, замыкает твою эмоциональную сетку, и организм говорит: «Все. Хватит». Выясняется, что мы вовсе не чокнулись. Ни мама, ни я. Оказывается, есть причина, почему мы так живем. Все наши страхи обоснованны. Для них была веская причина. Когда за тобой действительно охотятся, это не паранойя. Мы с Райаном начали забывать, где находимся, и я поняла, как мама могла забыть о своем похищении. Ты отключаешься. Переносишься подальше отсюда.

Я прошла через комнату и взяла Райана за руку. Он поднялся с моей помощью, встал рядом со мной, и я перестала думать о стенах, крови и взломщиках. Все, хватит. Я хотела заставить Райана снова улыбнуться. Даже если для этого придется сказать полнейший абсурд. Я еле сдерживала вырывающийся бредовый смех.

Зажав кнопку на рации, я произнесла:

– Эй, взломщики!

И Райан расплылся в улыбке, чуть склонив голову. Мы перенеслись куда-то далеко. Были не здесь. Будто переписывались, отправляли друг другу фотографии – застывшие мгновения со скрытым подтекстом.

– У меня для вас предложение, от которого нельзя отказаться.

Отжав кнопку, я опустила руку, а Райан улыбнулся так, что у меня сжалось сердце. Как будто он не застрял в комнате, из которой невозможно выбраться. Как будто от меня не зависела жизнь трех человек. Он сделал шаг в мою сторону, и тут из рации у меня в руке сквозь помехи раздался низкий голос:

– Мы слушаем.

Тишина была настолько оглушительной, что я почти слышала четыре сердцебиения. У меня задрожали руки. Комната вспыхнула от напряжения. Тени и страхи вернулись к жизни. Все уставились на рацию. По комнате пробежал мороз, и казалось, у всех сейчас изо рта пойдет пар. Райан положил руку мне на локоть, как бы предлагая забрать рацию. Но это был мой дом.

Я подняла рацию ко рту и зажала кнопку.

– Прием, – сказала я. Не вопрос. И не утверждение.

Послышались помехи, а затем:

– Что предлагаете? – Слова прозвучали сухо, осторожно, непроницаемо.

Я уставилась на Райана, Аннику, Коула.

– Давай, – сказал Коул.