Шантаж - Марина Дмитриева

***

После секса, когда я, откатившись, легонько и чуточку лениво поглаживал ее идеальное тело, Ирина попыталась намекнуть, что мне пора убираться восвояси, типа, я устала и хочу отдохнуть. Пропустил ее слова мимо ушей… Потом потащил мыться в душ, где долго намыливал мочалкой попавшее в мои лапы идеальное тело древнегреческой богини, везде-везде, даже прошелся мочалкой по складочкам между ног. В свои тридцать четыре года Ирина была восхитительно прекрасной: молочно-белая кожа, крепкая, несмотря на рождение ребенка, грудь с задорно торчащими розовыми сосочками, красивая линия между талией и бедрами, длинные ноги и изящные ступни. И мне — циничной скотине — даже захотелось пасть перед ней на колени, молиться и просить прощения за свою грубость. Только вот, как выразилась генеральская дочка, я шакал, мерзавец. Теперь поздно быть хорошим, поэтому на колени я решил поставить ее. Богине, конечно, не понравился такой расклад, личико свое прекрасное брезгливо скривила, будто слова «минет» и «блевотина» синонимы.

— Не сопротивляйся мне, — нагло шептал я, надавливая своими ладонями на женские плечи. — Ты ведь знала, что ехала сюда скрасить мой отпуск. Так чего теперь выкаблучиваешься? Я хочу тебя по-разному.

Серые глаза метали молнии, но моя безмерная наглость, да тяжесть моих ладоней были сильнее ее слабых попыток сопротивления. Генеральская дочка опустилась передо мной на колени, почти по своей воле, ну подумаешь, немного по ушам проехал и на плечики надавил.

Ирина неплохо сосала. Видимо, неоднократно радовала минетами своего мужа, черт бы его побрал, или просто природная способность. Было приятно, только, пожалуй, слишком нежно для того, чтобы кончить. Телу хотелось неистовства, долбиться до упора, на максимальной скорости. Но опускать такой горловой долбежкой царевну-лебедь не позволяли остатки совести, она ведь не одна из шлюх Нинели. Поэтому я снова поднял ее со дна шикарной ванны, поцеловал в сахарные уста, развернул спиной к себе, изогнул и второй раз за сегодня поимел сзади на бешеной скорости, словно хотел добыть огонь от наших трений. Ирина перестала бунтовать, стонала и завывала, как полагается, очень чувственно.

Пришлось заново отмывать ее от моего надругательства. Словно маленькую девочку, вытер, подхватил на руки и понес к себе в постель. Точнее, формально постель была ее, но пусть принцесса-лебедь не надеется — до утра меня отсюда не вытуришь.

— Можно я надену пижаму? — попросила Ирина, когда я, засунув ее под одеяло и притянув к себе, приказал: «Спи».

— Нельзя, — раздраженно рявкнул я.

Нельзя разрушать мои мечты! Я так долго мечтал, что она, вся голенькая и доступная, будет со мной рядом, да всю ночь.

Генеральская дочка замолчала, затихла, но, блин, я всей кожей чувствовал ее недовольство, хотя Ирина ничего не говорила.

— Что, совсем не можешь спать без пижамы? — недовольно заворчал я.

— Не могу, — тихонько призналась царевна, — я тогда замерзаю, даже если температура плюс тридцать градусов. Мне некомфортно, я просыпаюсь с таким чувством, будто потеряла свою любимую игрушку.

Захотелось стать ее игрушкой, и чтобы она меня больше никогда не теряла. Она тебя не вспомнила, когда вы встретились, и до сих пор не поняла, кто ты такой. Но даже эти мысли не испортили моего благодушного настроения. Находиться рядом с Ириной Горяиновой было чертовски приятно. Пусть лучше генеральская дочка побудет моей игрушкой.

— Какие мы нежные! — смеялся я, целуя ее хрупкое плечико. — Беги за пижамой, моя нехорошая!

Я ее вслух так назвал?! Теленок! Ирина никак не отреагировала на проявление ласки с моей стороны. Зачем королевнам холопья нежность? Бежать она тоже не стала, грациозно встала и неторопливо, позволяя оценить красоту своих линий, направилась к шкафу. Пижама была трикотажной, сделана в мужском стиле. Длинную рубашку, застегивающуюся спереди на пуговицы, украшали накладные карманы и отложной воротничок. Штаны широкие полосатые. Все бы ничего, но на кармашках пижамы были запечатлены забавные медвежата. Подобное одеяние совершенно не вязалось с моими представлениями об этой женщине. Ей нужны меха, шелка и кружева. Впрочем, в пижаме Ирина мне тоже нравилась, сейчас она была по-детски милой и по-уютному домашней. Затащил ее в кровать, снова тихонько приказав: «Спи!»

Она недовольно фыркнула, но на этот раз послушалась и, хотя повернулась ко мне спиной, позволила себя обнять за талию и прислонить к своему телу. Снежная королева решила не сопротивляться. Прекрасно, чудесно, я на вершине мира… Привычное удушение, которое я ощущал рядом с ней, уступило место удовлетворенному спокойствию, и я, наконец, заснул.

— Ты совсем не умеешь кататься на лыжах…

— Совсем не умею, — хмуро ответил Довженко и даже как будто засмущался, а, скорее, разозлился на себя за свое смущение. — Ах, простите! Я был скромным военным, а потом ментом, как-то средства мне не позволяли ездить по швейцарским курортам.

— Удивительно, с твоими моральными устоями мог бы озолотиться на взятках.

Полные мужские губы скривила недобрая ухмылка, глаза хищно сощурились.

— Не знал, что ты бываешь язвой.

— А кто совсем недавно утверждал, что все обо мне знает?

Я определенно нарывалась, но Довженко почему-то начал улыбаться.

— Видимо, я немножко зазнался.

— Множечко, — вредничала я.

— Скажем так, я знаю о тебе все, что мне нужно.

Все, чтобы сделать меня шелковой и заставить выполнять его нижепоясные требования. Кукловод несчастный!

— Но если вернуться к теме горных лыж, проблема даже не в деньгах была. Для отдыха за границей служащим системы МВД, а тем более военным, необходимо предоставить кучу справок и с десяток прошений отправить, и не факт, что отпустят, поэтому приходилось любить отечественные курорты.

Значит, я не ошиблась, когда впервые увидела Довженко. У него определенно есть военная выправка.

— Подожди, ты был военным? — уцепилась за эту мысль, чтобы попытаться понять-разгадать неясные мысли, теснившиеся в голове.

— Н-да, — Валера вдруг почему-то переменился в лице. Серые глаза, потемневшие, словно свинцовое небо перед грозой, того и гляди начнут молнии метать.

— И почему потом решил перевестись в структуры МВД? — не унималось во мне любопытство.

— Были причины, — односложно ответил Валера, показывая, что больше не намерен разговаривать на эту тему. На лице застывшая маска, в глазах темная пропасть, которая ужасно страшила и пугала.

И чего его так разобрало от совершенно невинных вопросов? Видимо, этот мужчина прячет в душе что-то действительно страшное. В каком аду он побывал?!

— После этих причин у тебя шрамы по всему телу? — высказала я догадку.

Попала. Словно болезненная судорога прошла по красивому мужскому лицу.