Я нашел подлинную родину - Винценц Мюллер

Коок подчеркнул, что немецкий народ должен сохранять свою боевую готовность и быть готовым к будущим решениям, ибо безоружный народ не может обрести влияние на международной арене. Германия, по словам оратора, должна была вновь сделаться достойным союзником. Расходы по обучению добровольцев, проходящих краткосрочную подготовку в V военном округе, составили бы в течение первых двух лет около 800 тысяч марок. При этом примерно 120 тысяч марок по раскладке падало на округ Вецлар, а треть указанной суммы планировалось получить от местного Союза предпринимателей.

«Экий осел этот Коок! — заявил в этой связи Шлейхер. — Но еще больший осел тот, кто дал подобное поручение человеку такого сорта и в такой момент. Ведь как-никак приказ министра, которым отменялось чрезвычайное военное положение и запрещался набор добровольцев на краткосрочные сборы, еще не всюду безоговорочно принят к исполнению». Как выяснилось впоследствии, генерал фон Сект вопреки директивам министра продолжал набор и подготовку этих добровольцев.

Как уже упоминалось, добровольцев вербовали в первую очередь среди членов правых организаций и студенчества. Добровольцы проходил и боевую подготовку при отдельных частях рейхсвера на вечерних или воскресных занятиях или во время летних каникул. Как-то раз один из депутатов рейхстага обратил внимание на противоречивую позицию Министерства рейхсвера по сохранению в тайне боевой подготовки добровольцев на краткосрочных сборах. С одной стороны, проводились судебные процессы по обвинению в разглашении государственной тайны в ряде публикаций по этому вопросу, а с другой — никто не препятствовал добровольцам-студентам помещать в своих органах (например, в бюллетене студенческой корпорации в Гейдельберге) статьи о прохождении ими военного обучения.

Шлейхер требовал, чтобы впредь представители промышленных, банковских и помещичьих кругов переводили свои пожертвования для военных союзов непосредственно Министерству рейхсвера. Я так и не узнал, кто в министерстве получал эти средства и распоряжался ими. Впрочем, я этим и не интересовался. Помню лишь, как однажды в рейхстаге Гесслер заявил, что средства идут «на ремонт казарм и служебных помещений рейхсвера». Что ж, Гесслера недаром окрестили в рейхстаге «сказочником».

На самом деле эти средства расходовались на совсем иные цели. Об этом свидетельствует хотя бы речь командующего II военным округом (город Штеттин) генерала пехоты Чишвица перед участниками закрытого собрания в городе Ростоке в декабре 1924 года. «Наш народ вновь должен обрести обороноспособность! — заявил Чишвиц. — Военное обучение является задачей специалистов рейхсвера. Становым хребтом старой армии были управления призывных районов. Теперь у нас их, к сожалению, нет. Поэтому необходимо создать нечто подобное. Поскольку эту работу нельзя вести как нечто второстепенное, необходимо подумать о создании специального аппарата, для чего, естественно, нужны деньги». Далее генерал подчеркнул, что без рейхсвера нельзя осуществлять никакой политики, без него не обойтись.

Существо дела, однако, заключалось в том, что пожертвования промышленных и финансовых кругов в пользу союзов поступали не только в Министерство рейхсвера, но и непосредственно в штабы военных округов, проводившие на местах «кампанию по сбору средств». Часть этих внебюджетных поступлений перепадала и военным союзам, особенно на востоке Германии. Благодаря этому удалось пристроить многих бывших офицеров из числа членов этих союзов в рейхсвер в качестве вольнонаемных служащих. Некоторые из этих людей, в свою очередь, вопреки официальным запретам помогали военным союзам (и прежде всего самому мощному из них — «Стальному шлему») организовать боевую подготовку их членов.

По вопросу о военных союзах Шлейхер поддерживал постоянную связь с полковником Кюнцером, занимавшим пост имперского комиссара по охране общественного порядка в Министерстве внутренних дел. В соответствии с § 36 Закона об обороне Кюнцер мог объявить любой из этих союзов политической организацией, в которой военнослужащие рейхсвера не имели права состоять открыто.

Перечисленные ниже военные союзы были давно объявлены подобными политическими организациями.

«Стальной шлем» (Союз фронтовиков) был основан еще в 1919 году под девизом «Не побежденные на поле боя». Вскоре после своего основания «Стальной шлем» выпустил три книги: «Не побежденные на поле боя», «Не побежденные на морях», «Не побежденные в воздухе». Эти издания выглядели безобидно, а их подготовка позволила дать работу многим демобилизованным офицерам. Однако основная задача этих книг состояла в том, чтобы заставить фронтовиков, которые в 1918 году были по горло сыты войной, позабыть о страданиях и лишениях и вспомнить о героических подвигах. Газета «Остпрейссише цейтунг» посвятила этим книжонкам напыщенные хвалебные строки: «Это торжественный, ликующий гимн воинской доблести, солдатскому долгу, духу самопожертвования и верности перед лицом смерти! В его торжественные аккорды вплетается тихая и скорбная мелодия солдатской песни о боевом товарище».

Выше уже говорилось, что лозунг «Не побежденные на поле боя» был частью пресловутой легенды «об ударе кинжалом в спину». Пропаганда этого лозунга была лишь одним из средств, с помощью которых «Стальной шлем» играл на самолюбии фронтовиков и способствовал подготовке реванша. Еще бы, ведь «фронт выстоял, а тыл сплоховал». Этот лозунг, как часть легенды «об ударе кинжалом», помогал обманывать немецкий народ.

Во время гитлеровского путча 1923 года заместитель председателя «Стального шлема» отставной подполковник Дюстерберг находился в Мюнхене. Этот Дюстерберг разыгрывал из себя персону еще раньше, весной 1923 года, когда фон Сект носился с идеей вооруженного отпора французам, оккупировавшим Рур. Руководитель «Стального шлема» Зельдте состоял в Немецкой народной партии и был близок к Штреземану. Однако после того, как Штреземан начал проводить политику «исполнения обязательств», «Стальной шлем» занял гораздо более радикальную позицию. С 1925 года, по мере роста народного недовольства, вызванного выплатой компенсаций бывшим правящим династиям в немецких землях, в «Стальном шлеме» образовалось сильное монархистское крыло. Политическое кредо «Стального шлема» было сформулировано в воззвании его бранденбургской организации. «Мы всей душой ненавидим существующий государственный строй, — говорилось в этом документе, — ненавидим и форму его и содержание, его развитие и саму сущность!.. Он преградил нам путь к освобождению нашего порабощенного отечества, он лишает нас возможности снять бремя лживых обвинений с нашего народа, якобы повинного в развязывании войны, и получить необходимое жизненное пространство на Востоке…» Почетным председателем «Стального шлема» был сам президент республики фельдмаршал Гинденбург, поэтому любые действия этой организации не могли не иметь широкого политического резонанса. Даже правительственные учреждения, например, правительство Пруссии, вынуждены были выступать против «Стального шлема». Однако все эти конфликты удавалось уладить, и не в последнюю очередь благодаря содействию Шлейхера и его влиянию на Гинденбурга.

Гинденбург ничего не предпринял и после поджигательского воззвания бранденбургской организации «Стального шлема», направленного против республики, президентом которой он был. Напротив, когда в 1930 году организации «Стального шлема» в Рейнской области и Вестфалии, проводившие военные занятия, были запрещены, президент добился отмены этого запрета. Произошло это так. Гинденбург намеревался принять участие в торжествах в Кобленце по случаю освобождения Рейнской области от французской оккупации. Однако в открытом письме прусскому министру внутренних дел он отказался приехать в Кобленц, заявив, что дал согласие на это лишь при условии, что запрет «Стального шлема» будет отменен и его члены смогут принять участие в параде. После этого социал-демократическое правительство Пруссии отменило запрет, удовольствовавшись тем, что Зельдте на беседе в военном министерстве обязался впредь не обучать членов своей организации обращению с оружием и не проводить с ними военных занятий.