Тайна монеты Каракаллы - Сергей Карпущенко

Отчаянье и страх способны сковать волю, сделать человека слабым и желающим, чтобы побыстрее случилось самое страшное, наступил конец, потому что ожидание часто вынести труднее, чем само бедствие.

Но случается и так, что крайняя ситуация заставляет мозг работать так четко, что спасительный выход является будто сам по себе.

По дороге домой Володе нежданно пришла спасительная идея, он быстро побежал к своему дому, желая застать маму, которая собиралась уйти в магазин. На счастье, она еще не ушла, и запыхавшийся Володя сразу бросился к ней:

— Мамочка, милая, мне очень нужны деньги!

Денег у нее было в обрез, поэтому она, вскинув брови, холодно спросила:

— Сколько?

— Ну, рублей пятьдесят.

— Да на что? — огорчилась она. — Ты ведь знаешь, что у нас с деньгами неважно.

— Мама, это очень, очень важно! Я хочу купить одну вещь, очень красивую футболку.

— Но ведь у тебя много футболок!

— А такой нет! Ну я молю тебя, умоляю! — но, видя, что она не спешит дать деньги, тихо сказал: — Если не дашь, с Ленькой может что-то страшное случиться, очень страшное…

Мама, уже давно сожалевшая о том, что приютила на даче Кошмарика, который был ее сыну не пара по всем статьям, недовольно фыркнула:

— Я не думала, приглашая Леню пожить у нас, что это будет стоить мне так дорого во всех смыслах!

Володя едва сдержался, чтобы не нагрубить матери. Впрочем, он увидел, что она все же пошла за деньгами, значит, он своего добился.

Схватив деньги и поцеловав недовольную мать, он выскочил за ворота и бросился налево в сторону магазина.

…Кошмарик и Толян стояли напротив двери в высоком заборе, из-за которого был виден лишь конек крыши дома.

— Фазенда ништяк! — сказал Кошмарик, кивая головой в сторону дома, но Толян не ответил и нажал кнопочку под козырьком. Через несколько секунд из хорошо замаскированного в заборе динамика донеслось:

— Кто это?

— Это я, Толян, — наклонился к забору «синяк», и голос из дома спросил:

— Ты с ним?

— Да.

— Пусть он прямо в дом идет, а ты — куда хочешь. Понятно?

— Понятно, хозяин, — покорно ответил Толян и тут же электронный замок двери щелкнул, Толян толкнул дверь и сказал Кошмарику: — Ну, иди!

Кошмарик прошел во двор. Дорожка из аккуратных, хорошо пригнанных друг к другу плит вилась среди декоративных камней, мха, и Ленька, внутренне произнеся молитву, обращенную к кому-то, направился ко входу. Три ступеньки невысокого крыльца вели прямо к двери, украшенной филенками и выступами.

«Из красного дерева, — зачем-то подумал Кошмарик, — круто живет…»

Он надавил на дверь — она оказалась открытой. Вошел в прихожую, и уже здесь был поражен: зеркала в резных рамах, чучело оленьей головы с рогами-вешалкой, бронзовая статуэтка на высокой подставке — в таких прихожих Кошмарику бывать не приходилось. Дверь в зал была открыта, и Ленька робко прошел в него. Ему сразу бросился в глаза большой камин в обрамлении белого резного камня. Камин пылал, будто на дворе была зима. Здесь царил полумрак, и деревянная лестница с точеными балясинами убегала к потолку, на второй этаж, теряясь при этом в сумраке зала. Огромный овальный стол в центре, шкура белого медведя на полу, картины в дорогих тяжелых рамах создавали ощущение богатства и покоя. И действительно — эта обстановка сразу как-то успокоила Леньку, догадавшегося, что хозяин этого дома не может не быть довольным жизнью, а поэтому не способен навредить ему. А еще Кошмарик порадовался тому, что из владельца всей этой роскоши уж непременно можно будет хоть что-то выжать.

— Ну, здравствуй! — услышал вдруг Ленька и увидел голову мужчины, выглянувшего из-за высокой спинки кресла, стоявшего так, что со стороны входа сидящего никак нельзя было увидеть. — Это ты и есть… Леонид? — спросил улыбавшийся мужчина, продолжая сидеть.

Кошмарик, чтобы лучше его видеть, пошел к креслу и встал напротив. Это был мужчина лет сорока, седоватый и широкоротый, с приятным лицом, мужественным и открытым, что совсем успокоило Леньку. Хозяин держал в руках толстую книгу и не выпустил ее из рук, даже когда перед ним встал гость.

— Да, я — Леонид, Ленька, — кивнул Кошмарик, — это я повесил объявление. Вам нужна монета?

Мужчина медленно поднялся. Он был сухопарый, высокий и сильный, судя по широким плечам. И вдруг Кошмарик ощутил сильный запах «Чемпиона», идущий от хозяина, и тут его радость сменилась страхом. Кошмарик только сейчас ясно осознал, что вымогать у этого человека деньги он может лишь в случае признания маньяком своих преступлений, да еще требовалось как-то убедить его в том, что эти признания свидетельствуют против него. Но в кармане Кошмарика лежал плейер, способный работать как диктофон, он и был единственной надеждой Леньки.

— Нужна ли мне монета? — спросил мужчина. — Пока об этом не будем говорить. Вначале я должен тебе представиться… Ленька. Называй меня так — Любитель!

— Любитель чего? — не понял Кошмарик, а мужчина, растягивая в улыбке рот, сказал:

— А ты, я вижу, понимаешь тонкий юмор. Я — просто Любитель! Конечно, это не имя, но мне удобно представляться так. Идет?

— Конечно, Любитель! — улыбнулся в ответ Кошмарик. — Мне очень нравится это имя. Я бы сам хотел назваться Любителем, потому что тоже много чего люблю.

— И что же ты любишь? — на лице Любителя изобразилась заинтересованность.

— Много! «Алису» люблю, мотоциклы крутые, хорошие шмотки, вкусную шамовку, пиво «Карсберг», а еще — рыбалку.

— Да, немало! — улыбнулся Любитель. — А хорошую музыку, старинные картины, мебель, фарфор, бронзу любишь?

Мужчина взял со стола пульт, навел его куда-то в угол зала, и тут же со всех сторон, будто обволакивая все вокруг сладкой пеленой, зазвучала тихая спокойная музыка — скрипки, виолончели, флейты и гобои.

— Нет, эта музыка не по мне. Скучная, просто голяк. У вас «Алисы» нет? — спросил Кошмарик, немного послушав.

— К сожалению, нет, — как-то сухо ответил Любитель, выключая музыку. — Ну, так давай поговорим о деле? Что ты хотел продать?

— Одну старинную монету, римскую, серебряную…

— Да, да, я помню — пятый век до новой эры. Так ведь?

— Все верно, — сказал Кошмарик, залезая в куртку, чтобы достать бумажник, где у него хранился карандашный рисунок с монеты Каракаллы. — Только с самой монетой я к вам идти сегодня не решился. Она немалых денег стоит. Вот рисунок…

Ленька протянул Любителю листок. Мужчина с листком подошел к красивому торшеру, где каждая лампа была заключена в цветок изящной формы из стекла. Кошмарик внимательно следил за его лицом и видел, что на нем появилась счастливая улыбка.

— Вот это да! — сказал он, ударив рукой по листу бумаги. — Сестерций Каракаллы! Не такой ли у тебя?