История разбитых сердец - Estrella Rose

то снова становится нормальным. Впрочем, несмотря на любопытство, Перкинс все же решает оставить своего друга в покое.

— Ладно, ребята, думаю, Питер прав, — спокойно говорит Даниэль. — Давайте пойдем в дом и чего-нибудь пожрем. У меня много всяких вкусняшек — на любой вкус и цвет, как говорится.

— Хорошая мысль! — одобрительно кивает Терренс. — Немного подкрепимся и снова вернемся сюда.

— Пошли, сейчас что-нибудь найдем.

Терренс слабо кивает и переводит взгляд на Питера, который снова встает к друзьям спиной, но выглядит уже менее хмуро, и просто рассматривает руки и многочисленные повязки.

— Ты идешь, Пит? — интересуется Терренс.

— Э-э-э, да, конечно, — одернув вниз одну из повязок, спокойно отвечает Питер. — Пошли.

Терренс, Питер и Даниэль направляются в дом последнего, расположенный недалеко от гаража. В нем раньше стоял его собственный автомобиль, но сейчас он расположен в другом, специально отведенном для него месте. Когда-то давно Перкинс специально освободил место в гараже для того, чтобы поставить туда все музыкальные инструменты. В его распоряжении находятся небольшая ударная установка, ритм-, соло- и бас-гитары, и четыре микрофона со стойками для них, один из которых является запасным. И несмотря на то, что в этом помещении часто играет громкая музыка, за пределами гаража этого практически не слышно, ибо здесь отличная звукоизоляция. И это только на руку парням, потому что никому из них не хочется мешать другим людям своей громкой музыкой, которая не всем может прийтись по душе.

***

Довольно быстро дойдя до дома, Питер, Терренс и Даниэль заходят в него после того, как последний открывает дверь с помощью ключа. На данный момент здесь пока что никого нет, а это значит, что у молодых людей еще есть прекрасная возможность немного поболтать о личном и посмеяться с чем-нибудь вкусным в руках.

— О, ребятки, пока что Анны нет, — уверенно сообщает Даниэль. — Значит, сможем еще немного сидеть и поржать.

— А куда она вообще пошла? — интересуется Питер.

— В магазин. Купить кое-что.

— За продуктами?

— Нет, просто захотела пройтись по магазинам и посмотреть шмотки. Она вообще обожает это дело и может ходить по магазинам часами.

— Как и все девушки, — бодро отмечает Терренс.

— Анна никогда не уходит оттуда с пустыми руками. Хоть маленькую заколку для волос, но все равно купит.

— М-м-м, видно, ты балуешь свою красавицу, — с хитрой улыбкой предполагает Питер.

— Вообще-то, я пока что не давал ей никаких денег на покупку чего-то для нее. Анна тратит то, что у нее есть из личных сбережений.

— Карманные деньги от родителей?

— Типа того. Она говорит, что всегда откладывала хотя бы небольшую сумму с любых денег, которые ей давали отец с матерью.

— Как будто Анна планировала свалить из дома еще до знакомства с тобой, — предполагает Терренс. — Вот и пополняла свою копилку.

— Кто знает. Но деньги на личные нужды она у меня ни разу не просила. Только на продукты.

— Ясно.

Со скромными смешками Даниэль, Терренс и Питер заходят в гостиную. А увидев перед собой диван, МакКлайф устало присаживается на него, пока Перкинс отправляется на кухню за едой и напитками.

— Ох, черт… — устало стонет Терренс. — Я только сейчас понял, что слишком долго находился на ногах и жутко устал.

— О да, — резко выдыхает Питер, быстро приземляется рядом с Терренсом и окидывает взглядом всю обстановку. — Я тоже ужасно устал.

— Хотя до прихода сюда я совсем этого не замечал. Будто бы был на каком-то адреналине.

— Это точно… А еще у меня болит шея… — Питер немного массирует шею и начинает разминать еще и руки по всей длине. — Да и руки тоже немного побаливают…

— О, смотри, какие у меня мозоли, — хриплым голосом произносит Терренс, рассматривая мозоли, которые появились у него у руках после долгой игры на гитаре.

— Да уж… — задумчиво произносит Питер. — Я думал, ты много играешь на гитаре. А раз у тебя такие мозоли, то ты явно брал гитару в руки не каждый день.

— Ну да… Честно говоря, я не привык так много играть на гитаре. Хотя надо бы это исправить.

— О, по-моему, у тебя еще и голос охрип, — прислушиваясь к охрипшему голосу Терренса и слегка нахмурившись, отмечает Питер.

— Есть такое. — Терренс пытаясь прокашляться и избавиться от хрипоты в голосе.

— Ну я не удивлен, — признается Питер. — Ты ведь так орал в микрофон и брал высокие ноты.

— Ох… — устало вздыхает Терренс. — В следующий раз надо получше распеваться. А иначе будет трудно брать высокие ноты.

— Думаю, пора перерыть Интернет в поисках упражнений для разогрева голоса.

— Согласен… — Терренс несильно выгибает спину и немного массирует ее. — И небольшой сеанс массажа спины мне бы сейчас точно не помешал…

— Это точно… — тихонько стонет Питер. — Чувствую себя так, будто часа три-четыре проторчал в спортзале и занимался на износ.

А пока Питер с Терренсом тихонько стонут от усталости и боли в теле, из кухни раздается громкий голос Даниэля:

— Ребята, если вы уже сейчас стонете от того, что устали, то что я буду с вами делать, когда нам каждый день предстоит играть по несколько часов? Будете отлынивать от работы и жаловаться, что у вас болят руки, ноги и шея?

— Чувак, я ни за что не поверю тебе, если ты сейчас скажешь, что нисколько не устал, и у тебя нет никаких болей в теле, — громко отвечает Питер.

— Ага, как будто у тебя ничего не болит, и ты можешь порхать как бабочка, — более низким голосом говорит Терренс.

— А я и не отрицаю, — достав какую-то коробку из кухонного шкафчика и насыпав все ее содержимое в прозрачную миску, громко отвечает Даниэль. — У меня тоже появились мозоли на руке от игры на гитаре, и шею ломит, и ноги жутко болят после того, как я простоял столько времени и еще ни разу не присел. Однако я не жалуюсь, как вы оба.

— Вообще-то, никто и не жалуется! Просто небольшая усталость и немного охрипший голос.

— Ну знаешь, бывают ситуации и похуже. Или когда ты, например, перезанимаешься в спортзале, то потом едва ползаешь от усталости и только думаешь о том, как бы добраться до кровати и рухнуть на нее пластом.

— Согласен. Лично у меня бывали такие жестокие режимы дня, что я потом несколько дней отходил и отсыпался. И я говорю не только про репетиции, но еще и съемки фильмах, которые могли начинаться и очень рано, и очень поздно. И продолжаться едва ли не все двадцать четыре часа в сутки.

Пока Терренс говорит все это, Даниэль возвращается в гостиную, держа в руках