Бешеная - Александр Бушков

– Но ты-то его узнала? – спросила Даша. – Онсамый?

– Похоже вроде… Пальто то самое, серое, и вид такойчерномазый. Но не скажу я вам точно, я ж отшатнулась моментально…

– Замок уже починили к тому времени?

– Да, наверно. Я из квартиры носу не казала, сижу, какдура, выйти жутко. Джойка опять на полу написал, Надька орать будет. А если онопять вернется?

– Если он вернется… – задумчиво сказалаДаша. – Знаешь самую короткую русскую сказку? «Вошел Иван-Царевич визбушку к Бабе-Яге, тут ему и звиздец пришел…» Анжелика, не нервничай. Охрану ятебе сейчас расставлю, как у Клинтона.

– И на ночь?

– Конечно, на круглые сутки… Вот, кстати, напомнила.Помолчи-ка минутку.

Даша вытащила из кармана роскошный радиотелефон с радиусомдействия, накрывавшим весь Шантарск, и даже с пригородами. Щедроты начальствапока что не иссякли, более того, лишь прибавлялись – из-за случайного, но непотерявшего оттого ценности обнаружения черного…

– Пятый?

– Слушаю.

– Пятый, это Рыжая. Казмину отыскали?

– В банке пребывает.

– Порядок, – сказала Даша. – Ставьте накруглосуточную охрану. Если он и там покажется… Скоординируйтесь с «тройкой».Да, и Казминой представьтесь, поделикатнее только… Все.

Юная Анжелика взирала на нее восхищенно:

– Как в кино…

– А то, – сказала Даша. – Кстати, мы ведьвычислили голубчика. Так что в скором времени тебе его опознавать придется.

– Он что, уже признался?

– Ох… – вздохнула Даша. – Если бы признался,не торчал бы у тебя под окнами на манер Ромео…

– На манер кого?

– Ну, неважно, – сказала Даша. – Однимсловом, он еще на свободе погуливает. Но в ближайшие дни будем раскручивать.Тебя вызовем, еще один человек у нас есть…

– И вы его после этого, точно, посадите?

– Посадим, – после короткой заминки сказала Даша.

– А если не получится? Какой фильм ни посмотри, тамглавных свидетелей напропалую мочат… Может, мне домой перебраться? Так роды сума сдвинутся…

– Ты уж сиди здесь, – сказала Даша. –Родителям позвонила? Вот и прекрасно. Тут как-никак один подъезд и чердака нет…

…Лед, конечно, тронулся – грохоча, треща и оглушительноломаясь. Батальона Даше, правда, не дали, но к чему он, тот батальон? Главное,в полном и безраздельном подчинении у нее оказалось три десятка оперов и людейиз наружки. А такое способен оценить только человек понимающий.

В импортных романах вопрос решается просто. Американскийлейтенант (кстати, чин, по влиянию и возможностям не уступающий иному нашемуполковнику), пожевывая сигару, бросает сержанту: «Я хочу, чтобы трое парнейдень и ночь ходили за стриптизеркой, четверо пусть пасут негра в розовом«кадиллаке», а еще полдюжины расставьте вокруг кабака…» И крутится маховик.Ситуация, между прочим, жизненной правде соответствует – да и в Париже Дашасвоими глазами видела, как решаются такие дела: моментально, без единойбумажки, устным приказом.

У нас – опять-таки по Талькову. Чтобы установить за кем-тонаружное наблюдение, оперу приходится обойти не один кабинет и получить подписьна кипе бумажек. Одна отрада: когда стрясется нечто подобное Дашиному нынешнемуделу, любая бюрократия выметается к чертовой матери, вопросы решаютсянепосредственно через полковников и генералов – благодать… Вот только щедротыпредстоит отрабатывать. Но не похоже, что Сема ударится в бега…

Васильков Семен Васильевич. Пятьдесят два года, образованиевысшее. Лет десять был ответственным секретарем крохотной многотиражки«Шантарский машиностроитель», когда началась незабвенная перестройка, сделалкое-какую карьеру в рядах горластых демократов. На пару со знаменитой МаринойЛушкиной (прославившейся тем, что инсценировала нападение на себячернорубашечников, предъявив в качестве единственной улики вмятину на снегувозле дома, где якобы укрывался в сугробе нападавший фашист) основал во времяугара гласности газетку «Голос демократии». За активное противодействие ГКЧП(выразившееся в публичном сожжении чучела Янаева перед обкомом двадцать первогоавгуста, когда такие забавы уже можно было себе позволить безбоязненно)«сладкая парочка» получила даже медальки «Защитника свободной России». Какое-товремя «Голос» процветал, выбивая через представителя президента (тоже демократас большими заслугами, верного сахаровца) жирнющую денежку из областногобюджета. Потом угар перестройки как-то развеялся, редакцию выселили изроскошных хором в здании бывшего обкома и недвусмысленно намекнули, что заслугизаслугам, а за помещения, бумагу и типографию в цивилизованном обществе всеплатят одинаково. Столь антидемократические решения в считанные недели привели«Голос» к полному финансовому краху, а азербайджанские торговцы грушами,пачками скупавшие многостраничный «Голос» для завертки благоухающего товара,были чуть ли не единственными, кто искренне сожалел о кончине газетки(другие-то были не в пример дороже). Однако Сема Васильков покинулдемократический орган еще до его кончины – по причине чисто эротическихразногласий с очаровательной Мариной (Марина, не лишенная сексапильности, быласлишком занята трудами на благо демократии, чтобы искать мужских объятий где-тона стороне, но на Сему ввиду его широко известной в узких кругах ориентациинечего было и рассчитывать). В конфликте меж демократией и сексом безоговорочнопобедил секс – бывшие соратники по антикоммунистической Фронде яростнорасплевались, на Семино место нашелся обаятельный мужик, тут же установивший сМариной близкие контакты третьего вида, а Сема приземлился в «Бульварномлистке», где почувствовал себя как рыба в воде.

Ибо вторая его ипостась, известная как посвященным, так имилиции, – активный педераст по прозвищу Паленый (кличка шла определенноот жуткого шрама, полученного Семой при неясных обстоятельствах. Злые языкипоговаривали, что с четверть века назад разъяренный Семиными посягательствамиюный машиностроитель что есть мочи хватил его поперек морды деталью сложнойформы). К вульгарным «подонкам сословия», стадами пасшимся на острове Кумышева,Сема, правда, отношения никогда не имел – у голубых есть своя аристократия исвой охлос, а Сема, хоть и не дотянул из-за внешности до высот аристократии,все же прочно прописался в категории «светских львов» (то бишь – на уютныхквартирах и в галстуках). Жена-поэтесса, хоть и явственно шизанутая, мужниныххудожеств не вынесла и сбежала еще лет двадцать назад… К нормальному мужику,понятное дело. Еще в жуткие времена коммунистического диктата кое-кто из тех,кто стали потом Дашиными начальниками, дергали на Сему усом, но руки до негокак-то не дошли. А потом стало поздно – когда статью за педерастию отменили ипошла такая волна восхваления всех и всяческих извращений, что люди нормальныепоневоле стали казаться сами себе уродами…