Милицейский спецназ - Александр Тамоников

Кузьмичев согласился:

– Что ж, решение ты приняла правильное. А вот то, что решила заработать денег прежним способом, не одобряю. Не дело это, Лена!

– Но деньги-то нужны?

– Не настолько, чтобы продолжать торговать собой! Ну, ладно, проехали. Ты мне вот что скажи. Не слышала ли среди своих, кто решил сегодня поджечь мой дом?

Коровина подняла на старшего лейтенанта округлившиеся от удивления глаза:

– Поджечь?

– Да! Что и было сделано час назад. Причем кто-то не просто дом поджигал, а рассчитывал на то, что в пожаре сгорю и я, и жена, и престарелая бабушка, потому как перед поджогом двери подперли поленцами, отрезая выход!

Ленка приложила ладонь ко рту.

– Вот так, Лена! Так сможешь мне чем помочь? Важна любая информация!

– Это Фома, голову даю на отсечение. Кроме него, на такое зверство никто в Горинске не решился бы.

– У тебя есть факты или только домыслы?

Елена задумалась, попытавшись закурить. Но сигарета, несмотря на прикрытие зонта, быстро намокла и погасла. Пришлось ее выбросить:

– Ничего такого я не слышала. И фактов против Фомы у меня тоже нет, но вот когда я с водилой «КамАЗа», – она рукой указала на машину, из которой недавно вышла, – о случке договаривалась, здесь появилась «Нива». В ней Урод с барменом из «Снежинки» Юриком и крутилой дисков Кирюхой сидели. Я подумала, прочухали, суки, что я втайне от них на себя пашу. В кабину и прыгнула, потеряв из-за них целую сотню!

Кузьмичев взял проститутку за плечи:

– Так, Елена Александровна, а теперь, пожалуйста, с этого места как можно подробнее!

– Ага! Значит, остановились пацаны вон там, – Коровина указала как раз то место, которое ранее отметил Кузьмич, между двумя грузовиками. – Я уже чухать собралась, если бы двинулись они к «КамАЗу». Потом гляжу, через дорогу, к пустырю Юрик с Кирюхой побежали. А в руках у них по баклажке, ну, знаете, такие пластмассовые, с ручками, литра по три каждая. В общем, скрылись они в темноте, а клиент ко мне. Ну, мы на спальник взобрались и… сами понимаете. Потом в туалет я захотела. А выйти боялась. Пацаны Урода еще не вернулись. Потом появились. И «Нива» сразу отъехала. Выехала на трассу и пошла по объездной, видно, решили в Горинск со стороны соседней области заехать. Но если вас подожгли Кирюха с Юриком, то не по своей воле, и не по указке Урода. Тот, конечно, скот, но чтобы людей губить, нет, для этого он слабак. Только Фома мог заставить пацанов дом поджечь, только он один.

Кузьмичев отпустил проститутку.

– Ясно. Ничего больше о Фоме сказать не хочешь?

– Нет! А че говорить? Хотя…

– Что?

– Восьмого числа к Фоме гости приезжали. Откуда и зачем, не знаю. Нас, четверых девушек, Урод на дачу Фомина-старшего возил. Ублажали этих гостей. Гуляли по полной. Какую-то сделку Фома с ними провернул, но какую, точно не знаю. Гости эти – парни молодые, наркоманы.

– С чего взяла, что они наркоманы?

– Так они при нас, бабах, и ширялись, перед тем как оторваться. Водку и коньяки там всякие пили только наши: Фома, Бык, Урод, ну и мы до кучи. Обожрались, признаюсь, до полной потери ориентации. Что потом было, помню смутно. Но то, что гости ширялись, точно! А утром на иномарке уехали. Нас же Фома заставил порядок на даче наводить. И еще они сказали, что скоро вновь встретятся.

– Когда?

– Этого я не слышала.

Кузьмичев поежился. За время беседы с Ленкой-Кормой под дождем он вымок основательно, и сейчас офицеру было холодно. Владимир спросил:

– Как ты-то будешь домой добираться?

– Доберусь. По лесу и доберусь. Мне на дорогу выходить не в кайф! Только я прошу, вы о разговоре нашем никому, хорошо? А то ведь убьют, так и не попробую жизни новой!

– Не волнуйся. В лесу будь осторожна.

– Лес сейчас намного безопасней улиц городка.

– Да, в этом ты, пожалуй, права. Скажи, Лена, когда закрылись притоны Фомы, где он обычно обитает вечерами?

Коровина пожала плечами:

– Больше с Быком и Уродом, на хате последнего. У того дом от родичей достался. В самом конце Первомайской улицы, справа, рядом с Губиным, напарником вашим. Там еще с фасада ограды нет. Отец не построил, а Уроду не до нее. Потом на даче пахана, но там редко. Ну и еще есть чувиха – Лора. Фома через папу ей хату купил в микрорайоне у нефтебазы, дом № 4 по первой линии, недалеко от коммерческого ларька на перекрестке. Он там один такой, под теремок. Комок этот.

– Понятно! А узнать, где Фома будет, скажем, завтра вечером, можно?

– Да, можно! Он особо не скрывает своих намерений. О них многие знают. Нам, шлюхам, он, понятно, не докладывается, но через других можно.

– Попробуй узнать, а?

– Ладно. Но ничего не обещаю. А если узнаю, как сообщить?

– Позвони прямо мне, номер запомни…

Кузьмичев назвал домашний номер.

– Действительно номер простой, почти как в мультфильме про Карлсона.

– Спасибо за информацию. Ты очень мне помогла.

– Да ладно! Ну, пошла я?

– Иди. И удачи тебе. И это, Лен, звони домой после службы, где-то около девяти вечера.

Коровина, повернувшись, пошла по лесу, но далеко от трассы не отходя и не углубляясь в массив.

Пошел назад, домой, и Кузьмичев.

Мысли старшего лейтенанта были тяжелы. Фома, опять Фома! Похоже, этот щенок зациклился на мести. И он опасен, очень опасен! Придется нанести ответный удар. Иначе этого ублюдка не остановить.

Лишь бы Коровина точно навела на цель. А там он решит, как ответить этим мерзавцам!

Кузьмич подошел к дому.

На крыльце Василия не было.

Черт, куда он девался? Сказал же, будь на посту.

Но тут же раздалось сбоку:

– Володь! Тут я!

Кузьмичев спросил:

– Ты чего в кустах мокнешь?

– Подумал, на крыльце меня видно. Если решили бы вновь сунуться, могли заметить и снять по-тихому, вот и перебрался на запасную позицию. А чтобы не мокнуть, целлофан твой из сарая использовал.

Старший лейтенант улыбнулся:

– Молодец! Хвалю за смекалку. Но идем все же на крыльцо.

Присев на скамейку, Белугин поинтересовался:

– Ну, как, не вхолостую сходил на трассу? Что узнал?

– Кто и по чьему приказу поджег мой дом.

Василий почесал небритый подбородок:

– А знаешь, Володь, я тут дом обошел и в кустах смородины, за самым забором, нашел две трехлитровые канистры из-под тосола. Так вот они, заполненные бензином наполовину, не были опорожнены.