Эль Мория. Джуал Кхул. Майтрея. ДВЕ ЖИЗНИ. НАЧАЛО - Эккирала Кулапати Кришнамачарья

он получил от Бога Солнца. Вы, богатые городские женщины, пытаетесь владеть мной. А деревенские пастушки не склонны к тому, чтобы хотеть мною владеть.

Они просто предлагают себя мне. тогда как ты, моя богатая жёнушка, пытаешься владеть мной, не подпуская ко мне других, — сказал Кришна. Сатья ответила:

— Желание обладать — черта тех, кто знает цену вещи.

Тут пришли все девушки и, нежно массируя, натёрли плечи Кришны маслом. Сатья натёрла его волосы ароматной чистящей пастой. После ванны девушки вытерли его волосы нежными полотенцами, а Сатья умастила их благовониями. Старуха украсила веки Кришны анджаном. Сатья приготовила мазь из камфары и мускуса в левой руке, взяла её серебряным жезлом и нанесла на лицо Господа надбровный знак. Потом она принесла зеркало и стала держать его перед лицом Кришны.

— Нет нужды в зеркале, — сказал Кришна, — я уже посмотрел в образ твоего лица и взглядов.

— И ты думаешь, что мне льстят эти слова?

Одна из девушек принесла золотой стакан с молоком, немного приправленным перцем, шафраном и камфарой. Другие девушки стали украшать Господа. Кришна сел на свою кушетку и сказал:

— Кто-то ожидает меня. Пригласите его.

Через несколько мгновений вошёл Майтрея и низко поклонился ему. Кришна улыбкой ответил на его приветствие и сказал:

— Майтрея, дорогой! Видеть тебя здесь снова — приятный сюрприз!

— Нет ничего, что могло бы быть сюрпризом и что уже не познано.

— Да, оно познаётся, только чтобы повторяться опять.

— Какую роль ты играешь сегодня? Бога или человека? Сегодня ты владыка стад или Всевышний?

— Для меня столько ролей, сколько пар глаз окружают и видят меня.

— Ладно, перейдём лучше к делу. Последнее время я слышу, что Господь повсюду усиливает своё присутствие, и делает это вне всяких правил и ритма.

— Усиливать присутствие всегда было моим удовольствием. А раз это удовольствие и милость, то здесь нет места правилам и периодичности. Благодать — единственная независимость, которая у меня есть. Эти мудрецы навязывают правила даже Богу. И мы обнаруживаем лишь одно место, где нам не навязываются эти правила, — ашрам Чарваки. Там всё делается свободно, и свобода там — главный настрой. Если вы, мудрецы, говорите об условиях и правилах, отказывая мне в независимости моих удовольствий, становится слишком трудно. Тогда нам придётся поискать место в ашраме Чарваки, чтобы испытать счастье.

— Это всё хорошо, — сказал Майтрея, — но о твоих удовольствиях мы слышим странные новости. Последние дни в ашраме Чарваки люди ежедневно испытывают головокружение. Должно быть, оно от твоего присутствия. Если головокружение предлагается, когда его желают, это хорошо. Но сейчас оно предлагается без спросу, и тогда головы у них начинают кружиться. Таково переживание от твоей музыки у некоторых людей.

— Майтрея! Последнее время люди сетуют, что у меня в фаворе девушки-пастушки и неграмотные пастухи, однако эти заявления мудрецов голословны! Вот главная причина того, почему мы ищем свободы и личной независимости! Для этого мы начали находить себе местечко в ашраме Чарваки.

— Для тебя это всё детская игра. Ты — ребёнок, играющий с душами. О, Владыка сонмов, разве не пришло ещё время завершить уничтожение врагов? Локаята перешёл все пределы и предпринимает шаги, направленные к оскорблению Господа. Он уже замышляет расстроить работу Господа. И мы должны верить, что это тоже часть твоей детской игры?

— Ты говоришь о врагах и об истреблении злодеев. Но сначала, прежде чем заняться истреблением злых, мы должны иметь зло в себе, чтобы заметить их присутствие. Всё зло начинается с точки распознания его присутствия. Когда же оно повержено, то получается, что повержено всё. Всякий истинен, как и любой другой, ибо все истинны, как я сам.

— Сыны Господа действуют против него. Разве они не злы? — спросил Майтрея.

— Ничто не бывает слишком трудным, если мы его таким не сочтём. И никто не является пропащим — мы предлагаем милость нашего присутствия даже им. Ты сам заметил, что для излияния моей милости нет ни правил, ни расписания. Только вчера десять из них получили новое рождение, став детьми моего присутствия, и теперь им дана власть над страной Палиц. А завтра и Гада с Шамбой будут снова приняты, как дети милости и благодати.

— Можно ли считать, что Кали с этим будет повержен?

— Нет, сейчас лишь заря эпохи Кали. Как и все живущие, он тоже имеет право на жизнь. Его нельзя уничтожить, убивая отдельных личностей. Потому я и не предлагаю никого лишать жизни.

— Тогда как же привести людей на твой путь?

— Единственный способ — предлагать моё присутствие каждому, одному за другим.

— Йогу могут практиковать все, разве не так? И она практикуется как раз восемью этапами, чтобы получить твоё присутствие, — вот что нам об этом известно.

— Это только для вас, йогов, и ваших учеников. Для тех же, кого вы называете злыми, в эпоху кали-юги йогу практиковать нет необходимости.

— Какой же тогда им нужен путь? Возможно, путь благоговения или преданного служения?

— Преданность — головная боль Нарады и тех, кто обучается им играть на данных струнах и воспевать моё имя. Недавно он промыл мозги и Ведавьясе, и тот тоже устремился на путь преданного служения. С четырьмя своими учениками Вьяса обходит храмы, распевая моё имя. Он скоро заполучит оркестр Уддхавы и его последователей.

— Так что ты предлагаешь какой-то новый путь. Может быть, это чтение мантры Вишну?

— Парашара, отец Ведавьясы, с удовольствием повторял звук Вишну в качестве мантры, однако его последователи и ученики не смогли унаследовать её. Унаследовали они только выжженный отпечаток раковины и колеса на своих плечах. Есть ещё один путь божьих людей, анатомирующих Бога, разрабатывая на этот счёт множество теорий. Это пандиты и учёные-богословы, постоянно воюющие за вечно меняющиеся определения Бога, бедного Бога, которого они и выкормили.

— Ты отметаешь все альтернативы. Что же остаётся? Каков истинный путь, который ты хочешь показать нам теперь?

— Такой умный человек, как ты, мог бы попробовать предугадать мой новый путь. Фактически этот путь не нов, а вот каждое поколение всегда оказывается новым для него.

— Лишь после того, как ты отпустишь этот путь в мир искрой