Красная пленка - Михаил Елизаров

Бедно! Тщетны попытки кустаря на желтой височной кости запечатлеть многообразие выстрела в упор. Оно способно уместиться только на всем теле. Достаточно прижать к нему ствол. Горючий воздух выбьет на покрове шелковом, хлопковом, шерстяном, кожаном свое тавро. Пуля свинцовым кротом выроет лаз. Газовый хвост крестообразно разорвет одежду, прижжет отслоившийся эпителий раны к стволу.

Проходя через ткани различной мышечной вязкости, пуля, как прилежный рейсовый автобус, подберет частички органов, через которые лежит ее путь. Так, в сердце можно обнаружить микроклочки одежды и реберное крошево. Если стрелять снизу вверх, из-под живота, то в легких, вероятно, были бы горькие лоскутки печени.

Выстрел в упор часто заканчивается ранением навылет. Достигнув границы организма, пуля месяцевидно разрывает кожу. Красный Крест на входе и Красный Полумесяц на выходе — их союз более реален, чем иллюзорный комитет врачей в Женеве.

Интересно, успею ли я услышать грохот выстрела?

* * *

Во-первых, не наган, а нагант. Оригинал бельгийского производства удовлетворит всех любопытствующих: L. Nagant. Это полукругом выбито на корпусе возле рукоятки.

Россия, не церемонящаяся с немецким транскрибированием, превращающим Хайнриха Хайне в Генриха Гейне, уважила французское произношение и акустически не исковеркала фамилию. Револьвер, носящий имя своего создателя Леона Nagant, вроде бы правильно обворован на последнюю букву — наган. Думается, для того чтобы вольготнее рифмовать его с хулиганом, жиганом и атаманом. Но подлинное его имя — нагант.

У современного литератора плешивый персонаж «выдвигает барабан вбок» и произносит: «Чёрт бы взял эти тульские наганы, никогда нельзя на них полагаться…»

Смеюсь и плачу. Хочу кричать, но закусываю крик рукавом. Ползу, грохоча гулкими коленями, в угол, где бабка икону оставила. Туда, к ней, к матушке заступнице, святой Фотине, смуглолицей самаритянке, в колодце Иисуса узревшей и за это в том же колодце утопленной! Хоть ты им скажи, что в наганте барабан не откидывается в сторону! Характерный признак системы — ствол с поворотным устройством — трубкой, в которую вмонтирован шомпол для поочередного извлечения стреляных гильз!

Впрочем, если быть точным, модель наганта 1910 года, созданного на основе образца 1895 года, действительно имела барабан, откидывающийся только вправо, а не влево, как на револьверах кольт или смит-вессон. Будто под левшу его сконструировали.

Когда читал роман, хотел верить — имеют ввиду модель 1910 года. Но не производили тульские оружейники наганта с откидывающимся барабаном! Не ведал автор, о чем писал!

Что уже говорить про остальных граждан? Общество знает о наганте не больше, чем о поэтическом продукте в белой футболке и кепке: «Знак ГТО на груди у него, больше не знают о нём ничего».

И патроны у них вставлены в гнёзда барабана!

В револьверном барабане нет гнезд! Гнёзда есть у птиц, а в револьвере — каморы. В наганте семь камор.

И лучше бы мне не знать об этом, жить эдаким беззаботным поленцем с длинным носом, без всяких каморок папы Леона Наганта.

* * *

Вначале продал подмосковную дачу. Двухэтажная, она впечатляла цветочным великолепием, кирпичной основательностью и легким запахом плесени, после города еще принимаемым за деревенскую свежесть.

В один из приездов, уже на обратном пути, подходя к железнодорожной станции, оглянулся — где-то моя дача? Смерил глазами километр, делающий из телевизионной антенны на крыше канцелярскую скрепку, и сказал себе: «Продай, пока не поздно. Этому нужен хозяин».

Я умножил мои годовые расходы с прицелом на четверть века — страховался — и получил желаемую стоимость. Через маклерскую контору дал объявление. Они нашли такого борóдого покупателя, в очках. Типичный земский врач Антон Чехов, только разбогатевший на пластических операциях. Он тоже всего боялся. Взаимный страх сблизил нас.

Мы посетили дачу. Маклер усердно помогал, до небес возносил добротную ее начинку: камин, газовую печку, мебель, настенные часы, огородный инструмент и прочий нужный хлам.

Венчающим украшением оказалась милая библиотечка: фантастика с церковной позолотой на потрепанных корешках, оранжевые, как апельсины, томики Майн Рида — Кампф подразумевался. Покупатель согласился и на внутреннее убранство.

Славный врач чеховской бородкой не симулировал порядочность — сделка прошла отлично. Не забыть лишь волнения, с которым принимал деньги. Точно младенца-сына я держал в руках мое благополучие на двадцать пять лет вперед, такое хрупкое, слабенькое, розово-кричащее. Его можно было лишиться в любую минуту.

Выручку я сокрыл с изощренностью Кощея: деньги в кульке, кулек в огнеупорной ткани, ткань в стальной коробке под паркетиной, прижатой громоздкой ступней векового шкафа.

Укрепил двери, поменял замки и старался поменьше отлучаться из дому. И, не смотря на это, чувствовал, что богатство нуждается в стороже, вооруженном не только ушастой шапкой и колотушкой, но и верной берданкой.

Желание владеть оружием окуклилось. Кокон зрел в трупной почве криминальных сводок. Уже ночами виделся грядущий продавец, такой усатый бедолага прапор, козыряющий от робости даже собственной тени, голодных детишек ради, готовый дешево уступить складские излишки…

* * *

Продавец разложил на белой фланельке свой убогий тройной ассортимент. Слева направо.

Номер первый — пистолет системы Макарова, год выпуска неизвестен, общая длина 160 мм, длина ствола 93 мм, вес 730 граммов, калибр 9 мм, в магазине восемь патронов. Условная цена — четыреста долларов.

Номер второй — пистолет системы Токарева: 1942 год, общая длина 195 мм, длина ствола 116 мм, калибр 7,62 мм, вес 850 граммов, магазин — восемь патронов. Условная цена — триста пятьдесят долларов.

И номер три. Счастливый лот. Третий брат. Добродушный фартовый дурачок. Как в русских сказках с хорошим концом. Револьвер системы нагант. Тула, 1936 год, общая длина 234 мм, длина ствола 114 мм, калибр 7,62 мм, вес 750 граммов, барабан на семь зарядов. Условная цена — двести семьдесят долларов.

Считать-то надо было справа налево. Тогда бы я был жив.

— Наган, — сказал продавец. — Со склада. Целка.

С этими словами расторопного купчины попытался эффектно крутануть ребром ладони барабан. Товар предал его — барабан не зажужжал, не завертелся. Продавец позабыл немного отвести курок.

В смятении он бросил нагант обратно на фланельку…

Ах, этот давний спор: что лучше? Револьвер неприхотлив, прост в конструкции, всегда готов к стрельбе. Не нуждается в предохранителе. Но! Меньшее число зарядов по сравнению с пистолетами.

Впрочем, браунинг 1900года, калибр 7,65мм и знаменитый американский кольт, модель 191JAI, калибр 11,43 мм насчитывали в магазине также семь патронов — как и в револьвере нагант. А что говорить о карманных пистолетиках, имевших всего шесть патронов в магазине… Шесть, как в стандартном револьвере.