Край ничейных женихов - Маргарита Южина

Та некоторое время смотрела на спину, которая торчала перед ее глазами, а потом спокойно, без лишней суеты взяла миску с салатом из помидоров и неторопливо вывалила его прямо за шиворот гостье.

– А-а-а! – каким-то басом взревела корреспондент, подскочила и хотела было броситься на обидчицу, но Галка вдруг, весело захохотав на весь лес, ухватила банку с самодельным квасом и плеснула прямо на разъяренную барышню.

Та оказалась не из робких: она сдернула скатерть вместе с блюдами и одноразовыми стаканчиками – на гостей полилось, повалилось, посыпалось…

– Вот дрянь! – вскочила Люба, но Елизавета уже неслась на нее со здоровенной дубиной в руках, и где только ухватила?

– Убью гадинууу! – ревела она слоном.

Степан сгреб в охапку корреспондента и поволок к машине.

– Коль! Вези ее обратно! – орал он по дороге.

Коля все понял, тут же завел машину, а Галка бежала следом, кидаясь в представителя прессы пучками травы. Елизавета же уйти хотела красиво. Она перестала дергать руками и ногами, а крепко обняла Степана за шею и прильнула к его уху. Кто знает, то ли она говорила ему что, то ли целовала, Любе уже некогда было разбираться, несчастная влюбленная вскочила и понеслась куда-то в лес.

– Вот до чего газетчики нынче распоясались, – покачала головой Элеонора Юрьевна, стряхивая со своего платья огурцы. – В наше время…

– А давайте я вам расскажу, как лучше устроить рабатку! – не терял энтузиазма папа Степана. – Сначала надо учесть..

– Слушай… – начал кипеть Михаил Иванович. – Отсел бы ты от моей жены! Я сам ей эти ра… в общем, чего там надо? Я сам расскажу! Отсядь!

– Михаил Иваныч! – снова вспыхнул глазами старший Семенов. – А давайте по граммульке, и потом я про охоту расскажу! Вот вы ходили на белку?

– Я на зайца ходил… – тут же клюнул Михаил Иванович. – С ним-то побольше сноровки надо!

– А вот я бы поспорил…

К спорщикам подключился Иван, и Мария Адамовна осталась в одиночестве – Степан все не мог затолкать корреспондента в машину, Галка тоже куда-то исчезла.

Пришлось идти искать Любу.

Индюшкина спряталась не слишком далеко, даже не унеслась из поля зрения, чтобы ее легче было обнаружить – добежала до первой же березы в конце поляны, обхватила ее руками и принялась орошать дерево слезами.

– Люба… Ну Любочка, – гладила ее по круглому плечу Мария Адамовна. – Я просто не понимаю, чего ты расстроилась? Видишь, Степан и сам не рад, что эта… выдерга приехала.

– Ага, не рад! Он ее сам позвал! «Сюрпри-и-из»! А мы тут как клоуны! – всхлипывала Люба. – И не надо меня утешать! Я уже все равно… все равно никому не поверю и никого не смогу полюбить… А где он?

– Степан заталкивает ее в машину. Такая женщина ему не нужна, ему нужна ты.

– Ага, я! А почему тогда эта… обезьяна на него вешалась? И чего он с ней так долго-то?

– Ну, видишь ли, Люба, обезьяны – это такие животные, от которых не вдруг отвяжешься. Они же цепкие и прилипучие. Ты обезьян не знаешь, что ли?

Любе совсем не нужны были утешения от Марии Адамовны, и та это понимала, потому за спиной отчаянно махала рукой Степану, который уже избавился от прессы и теперь растерянно оглядывался. Наконец он заметил горюющих женщин и подбежал. Поток Любиных слез стал еще обильнее.

– Люба! Ты уж… это… ты прости меня, а? – виновато топтался он, не смея прикоснуться к плачущей женщине. – Черт ее дернул вообще!

– А зачем тебя черт дернул эту халду к нам привозить?! – продолжала рыдать Индюшкина. – Так хорошо сидели, песенки пели, вот-вот и танцевать бы пошли, а ты взял и эту приволок!

– Я же на самом деле думал, что она о вас хорошо напишет. Потом в газете ваши фотокарточки будут! А эта Лизка… Кто ж знал, что она со своим мужиком развелась? У нее, видно, тоже горе, вот и кидается на кого попало…

– Да? А чего это она на тебя сразу кинулась?

– А на кого еще-то? – искренне недоумевал Степан. – Там же одни старики были!

– Ну… я бы с этим не согласилась, – обиделась за своего мужа Мария Адамовна. – Просто… просто товарищ Семенов сидел ближе, и дамочка… что под руку подвернулось, так сказать… В общем, вы тут… сами как-нибудь разбирайтесь, а мне еще надо… в конце концов, у нас пикник!

– Да-да, – торопливо кивал Степан. – Отдыхайте, мы сейчас придем.

Ему удалось успокоить Любу значительно быстрее. Уже через десять минут они подошли к компании счастливые и окрыленные.

– Дорогие гости… – начала было Люба, но потом засмущалась и толкнула Степана в бок. – Говори сам!

Степан немного помялся, а потом выдохнул:

– Мы решили пожениться… с Любой… И жить будем у нас!

– Да, – кивнула Люба и прижалась к плечу Степана. – Мы так долго… сейчас разговаривали, вот и…

– Правильно, сын, – одобрил Степан Маркович. – Хорошая баба, чего резину тянуть… А свадьба когда?

Молодые переглянулись.

– Пап, ты ведь знаешь, меня в нашем сельсовете распишут хоть сейчас… – начал Степан, однако невеста его тут же перебила:

– Но, Степа-а, я сейчас-то даже паспорт с собой не взяла. Вот всегда, главное, беру, а тут забыла, как дурочка какая-то!

– …Поэтому, я думаю, сначала конкурс этот проведу, – продолжал Степан. – А там уж вовсю и подготовкой к свадьбе займемся. Я такую свадьбу отгрохаю, что ух!

Люба согласно улыбалась, но было видно, что «ух» ей хотелось бы поскорее.

– Но… переехать-то я уже сейчас могу к вам, правда же, Степа? – поинтересовалась она.

– Конечно, – влезла Мария Адамовна. – Но лучше, чтобы ты осталась с нами до свадьбы. И пусть наша комната будет комнатой невесты!

– Действительно, – вдруг ожила Элеонора Юрьевна. – Лучше с дамами… безопаснее. А то сейчас такие женихи пошли, им до свадьбы еще сутки, а они уже норовят к тебе в постель залезть! Уж я-то знаю!

Она гордо дернула головой и наткнулась на удивленный взгляд супруга. Взгляд был не совсем приветливый.

– Я же регулярно смотрю телевизор, Мишенька! – тут же виновато пояснила она.

– Да мам, успокойся, никто не собирается думать, что ты познала это на своей шкуре, – успокоила Мария Адамовна, весело блеснув глазами. – И когда же назначим день свадьбы?

Никто так не ждал конкурса, как Люба Индюшкина. Уж скорее бы он прошел, а там можно и под венец. Люба уже целые дни проводила в доме Семеновых и только под вечер возвращалась к подругам, побаивалась Элеоноры Юрьевны с ее строгими нравами.

– Что-то ты сегодня поздно, – строго поджимала губы баба Нюра каждый раз, когда прибегала невеста.

– Мама! Не ворчите, а то вас не пригласят на свадьбу, – успокаивала ее Мария Адамовна.