Ты мне Никто!!! И я тебе никто! И никогда не будем... - Ирина Кириленко

Как только за Сетланой закрылась дверь, налетел, как коршун, вцепился в плечи, приблизил лицо и гневно зашипел:

— Вот так, значит, Та-неч-ка, ВОТ ТА-А-АК! Вот она, твоя благодарность?! Я тебя из курьеров принеси-подай вытащил, место дал…

— Угу, принеси-подай сменили мне на место подай-принеси. Я благодарна. Честно!..

— Благодарна? «ЧЕСТ-НО»???!!! — набросился, как разъярённый лев на маленького ягнёнка, смял всю, прижал к себе, впился в губы. Яростно, страшно, без намёка на нежность. Как в наказание. Терзал и мучил.

Голова сразу поплыла, наполнилась густым белым туманом. Колени подкосились… Господи, Танечка, очнись!!! Он же с тобой, вообще, как с последней… ОЧНИСЬ!!!

Как протрезвела вдруг. В ногах ещё слабость, но голова «проснулась». Оторвала его от себя, немного отодвинулась и-и-и… Пощёчина прозвучала, точно взрыв. Он замер и ошалело уставился. По щеке расплывалось багровое пятно с чёткими очертаниями пальцев. Окончательно освободилась от объятий, поморщившись, потёрла повреждённое запястье… И холодно и очень спокойно произнесла:

— Вот, как просили, Вадим Константинович. Моя Вам Большая Благодарность. Теперь никто никому ничего не должен. Наконец-то. Хороших выходных! … — медленно повернулась и ушла…

Потянулась череда бессмысленных дней, перетекающих в такие же пустые недели…

С утра до ночи загружал себя работой: благо, было чем. Вовремя я начал расширяться. Уж год, как собирался, и вот, наконец… По всему городу теперь наши билборды, реклама по телеку мелькает. Из череды всех этих разукрашенных кукол так и не смог выбрать «лицо фирмы». Сколько я их просмотрел? Десятки? Все лица слились в одно — безликое. Как можно выбрать лицо КОНКРЕТНОЙ ФИРМЫ, если такие же точно лица представляют и все другие. Абсолютно такие же.

Плюнул, и выбрал, всё-таки, парня. Не смазливого мальчика с гелем в волосах, а крепкого симпатичного парня. Живого и привлекательного. Так даже лучше. Не «я купила здесь квартиру», а «Я построил этот дом, хотите в нём жить?»

Конечно, Танькино бы личико в контексте: «я хочу, я!» тоже смотрелось бы неплохо, но… нет, так нет. Не судьба…

Танька совсем стала деловая: по отделам больше не бегает, к людям не пристаёт. И шоколад не покупает… Сидит у себя в бухгалтерии — в бумажки закопалась. Пару раз заглядывал, так даже головы не подняла: не стоите Вы моего внимания, Вадим Константинович, идите себе… мимо. Светка её всё время хвалит. А мне, вот, её эти дифирамбы — прям нож по сердцу: а то я не знаю, какое золото ей досталось. А то я не ценил…

Новая секретарша, вроде, ничего. Но нет в ней… тепла, что ли. Работа-работа-работа. Ни «идиоткой» к слову назвать, ни наорать, ни посмеяться… У Таньки моей — вот смех! Как серебряный колокольчик: звенит, переливается. И глаза такие задорные… теплом лучатся…

«У моей»… Да уж…

Идите Вы, Татьяна, в бух-гал-терию! Из моей головы. Привязалась, пиявка. Вы для меня больше интереса не представляете. Никакого абсолютно, ясно? И ни для кого другого, кстати, если Вам интересно. Что Ваш Сашенька? Сбежал? Видел его, как-то, с другой девчонкой — у входа его поджидала. Обнялись, поцеловались, куда-то вместе пошли.

Понятное дело, с ней Александру весело. Вы ж, как варёная рыба, Татьяна: ни выпустить, ни съесть. С тараканами Вашими. Кому такое добро надо? Вот именно!..

— Наталья Вячеславовна, скоро корпоратив. Как продвигается организация праздника? Вы всех оповестили?

В этом году восьмое марта выпадает на вторник, плюс, понедельник «перенесли». Четыре выходных получилось — народ в эти дни разъедется. А глупо, как-то, Женский День отмечать 27 февраля. Поэтому, было решено совместить оба праздника — «женский» и «мужской», и отметить это всё двадцатого.

— Всех, Вадим Константинович. Всё, согласно списку. Пожалуйста, не переживайте. И организация идёт полным ходом: все пункты программы, которые Вы утвердили. Что-нибудь ещё?

— Если возникнут какие-либо вопросы по организации или программе вечера, обратитесь к своей предшественнице. Она у нас в бухгалтерии сидит — пользуйтесь. Скажите, я разрешил на время отвлечься от бумажек.

— Никаких вопросов, Вадим Константинович. Какую Вы программу утвердили, такая и будет. Не волнуйтесь…

А я, как раз, и очень волнуюсь, уважаемая Наталья Вячеславовна, прям очень волнуюсь. Если будет всё только «согласно списку» и шаг вправо-шаг влево — расстрел, может, всё же, в баню все сходим? А дамы пусть, в честь праздника, просто отдохнут…

* * *

— Вадик, ты на корпоратив с кем-то пойдёшь? — Светке, прям, всё знать надо. Могла бы напрямую спросить: Вадик, ты всё ещё страдаешь?

— А что, надо обязательно, с кем-то? Вон, я с телевизором могу. Или с портфелем. За последний месяц мы стали прям семьёй. Раз надо, так надо…

— Да я просто так спросила, братик. Просто я волнуюсь за тебя, и всё…

— Не надо за меня волноваться, Свет! Я, вон, может, твою Таньку надумаю пригласить. Не всё ж ей, бедной, в одиночестве там стенки подпирать.

— Вадик… а Таня не одна… у неё кавалер, вроде, есть. В середине января к ней на работу забегал. С цветами. Кажется, Александром зовут. Очень симпатичный. Обаятельный… Извини…

— И ладно. Парень, так парень. Я ж ничего… Просто из сострадания… По старой памяти.

Опять, значит, Са-а-аша… Ну и вкус у тебя, Татьяна! Убогий и без фантазии…

* * *

Напрасно я на Наталью Вячеславовну бочку катил. Вроде, ничего так справилась. Зал, конечно, другой, зато, без балкона. Слава Богу…

Вон, в сторонке стоит. Это муж у неё такой? Кажется, ничего так, приятный — улыбаются оба, празднику радуются. Гостей, как понимаю, дополнительно никто не обзванивал и не знакомился. Сам стою на входе — встречаю… Где там наш шустрый кролик? В синеньком. Пока, вроде, не мелькала… А! Вот она! В скромном чёрном платьице до колена — со Светкой, что-то, шепчутся. Наверное, кавалер против экстрима. В паранджу её ещё обряди, дурак! Моего зайчонка.

А мне никто и не нужен, понятно? Мне и одному неплохо: ни тебе скандалов, ни тебе выяснений, ни тебе необоснованных побегов. А про пощёчины, вообще, молчу! Кого такие радости могут привлечь?! Только идиотов!

— Ну, что, Татьяна, пока кавалер отлучился, может, потанцуем? В память о старой дружбе? Давай, чего ты прям застыла, кролик оловянный?!

Танька сначала замерла, глазёнки вытаращила, потом, как будто, приняв решение, шагнула ко мне. Прижал её за талию, губами в висок уткнулся. Стоим — качаемся на месте под музыку. Ничего не говорим. Язык к нёбу прилип. И она, как будто, онемела, в музыке растворилась… Э-то музы-ка бу-дет веч-ной, ес-ли я-а…

— Вадим Константинович! Сто лет, сто зим! — поворачиваюсь — Стрельников, мой бывший сослуживец ещё на заре карьеры. Мы с ним вместе начинали. Потом его в Москву переманили, а я свою фирму открыл.