Дурная кровь - Деклан Хьюз

– Вы представились мистером Парландом.

– Это домыслы миссис Мак-Эвой. Секретарь внизу помогла мне. Я сказал, что занимаюсь семейными делами миссис Эйлин Уильямсон. Они поговорили между собой и решили, что дважды два – пять.

Керни сжал губы, прищурил глаза, как животное, которого неожиданно ослепили яркой вспышкой света.

– Вы журналист, да? – спросил он, вложив особое презрение в слово «журналист».

Я рассказал ему, кто я и что расследую смерть советника Маклайама по просьбе его вдовы.

– И на что вы надеялись? Поймать меня на том, что я возьму деньги?

– А разве все не шло к этому? Вы как раз вспомнили про инвестиции, которыми занимался по вашей просьбе советник.

Он бросил последний, долгий взгляд на конверт, потом покачал головой.

– Нет.

– Нет?

– Не помню ничего подобного. И уверен, что ни в каком другом месте я тоже ничего не вспомню.

Керни вдруг ухмыльнулся. Да, это был еще тот орешек.

– Я не разделяю ваши взгляды. Например, что касается коррупционных платежей советникам. Или ответственности Питера Доусона за такие платежи. Насколько помню, фирма под названием «Кортни-эстейтс» владеет гольф-клубом Каслхилла и намеревается заняться его переделкой. Официально фирмой руководят Кеннет Кортни и Джемма Гранд. Если вы не скажете мне, как они относятся к семейству Доусонов, я не буду даже знать, с чего начинать расследование.

Керни закрыл коробку из-под бутербродов, взял кружку и положил все это на рабочий стол.

– Все, что мы здесь имеем, – это молодого человека, так называемого «частного детектива», который пытается обвинить советника во взяточничестве, – объявил он в пространство над моей головой, как будто там стояли телевизионные камеры, а это была импровизированная пресс-конференция. – Потрясенные горем клиенты, возможно, не понимают, что этот детектив тащит их на самое дно. В данных обстоятельствах, видимо, лучше всего замять это темное дело.

Джеймс Керни снова сидел за столом, разбирая шариковую ручку и внимательно рассматривая бумаги. Внезапно в сторону гавани Сифилда развернулся кран, разрезая небо стрелой из темного металла. Из подвала раздалась канонада отбойных молотков, и здание, казалось, пошатнулось. Керни отвернулся от стола и принялся рассматривать карту страны на стене.

В самом дальнем конце Королевского яхт-клуба Сифилда причал заканчивался высокими стенами, обнесенными полутораметровым железным заграждением с колючей проволокой. Проникнуть внутрь можно было только через тяжелые железные ворота, которые открывались при помощи электронного ключа. Об этом Линда Доусон мне не говорила. Я пытался проскочить внутрь, когда двое яхтсменов с мокрыми волосами выходили наружу, но они преградили мне путь, и двери закрылись. Это были крупные парни с толстыми шеями. Один из них сказал:

– Если у тебя нет карты, – он произнес «корты», – иди через главный вход, понял?

Я прикинулся, что так и собираюсь поступить. Но на самом деле никуда я не пошел. Мне не хотелось снова встречаться с Сирилом Лампки, каким бы увлекательным занудой он ни был. Более того, я не хотел, чтобы Коулм-лодочник знал, что я здесь. Этот Коулм внушил полицейским, что именно я подстрелил Доусона на яхте, пока сам он ждал меня на расстоянии нескольких шагов. Потом я видел, как Коулм приветствовал Джорджа Халлигана у «Хеннесси». Он определенно знал много больше, чем рассказывал.

Парень в сине-белых брюках и белой футболке выгружал продукты из багажника синего «фольксвагена» и таскал их в клуб: банки и бутыли с кетчупом и майонезом, огромные головки сыра, растительное масло в жестяных банках, помидоры. Когда он исчез в недрах клуба во второй раз, я подошел и осмотрел оставшиеся припасы. Четыре ящика «спортивных» напитков! Я быстро взвалил один из них себе на плечи, завернул за угол и постучал в ворота черного хода. Мне открыл высокий старик, одетый в морскую форму, с седой бородой, которую по праву можно было бы назвать «капитанской», и с морским биноклем, болтающимся на шее. У него были бледное лицо и затуманенный взгляд из-под тяжелых век.

– Это для вас, – проговорил я, не поднимая головы из-под ящика. Он отвернулся, отошел в сторону, давая мне пройти. Слева были причалы со стапелями, справа стоял домик лодочника. Я прошел прямо к помещению, в котором размещались раздевалка и душ, демонстративно поставил ящик на землю и повернулся. Старик куда-то ушел, поблизости никого не было. В раздевалке у самых дверей стоял автомат с газировкой. Я подтащил ящик к автомату и направился к стапелям.

Гавань Сифилда выглядела так, как будто только что пережила весьма успешную распродажу: кроме нескольких яхт с большими каютами и парочки старых ветхих траулеров судов на плаву не было. Солнце стояло в самом зените, небо прояснилось; залив казался сине-белой мозаикой из воды и парусов, которая блестела и переливалась в солнечных лучах, словно бриллиант. Старик с седой бородой проверял стапеля и свободные швартовы. Похоже, он был один: на террасе над нами компания блондинок с тощими плечиками и красными накладными ногтями поглощала креветок, высасывала моллюсков из раковин и потягивала белое вино. Больше вокруг никого не было видно. Я подошел к старику и спросил, не видел ли он сегодня Коулма-лодочника.

Старик смутился, мне показалось, он сейчас расплачется. Но вместо этого он поглядел в бинокль и указал на причал, где собралось много народу. Я посмотрел в указанном направлении, но не смог различить ничего, кроме старого построенного в викторианском стиле домишки с бледно-голубой железной крышей. Тогда старик протянул мне бинокль. Теперь я разглядел Коулма, который сидел на голубой скамейке у сарая. Он курил сигарету и говорил с кем-то по мобильнику. Иногда он поглядывал на часы, как будто кого-то ждал.

Я отдал старику бинокль. Он кивнул и слегка поклонился. Потом продолжил осмотр окрестностей, временами бросая мутный взгляд на водную рябь.

Я повернулся, чтобы уйти, и обнаружил за спиной Сирила Лампки с беспокойной улыбкой на пухлом розовом лице. На нем был желтый хлопчатобумажный костюм «сафари» с горчичного цвета галстуком. Выглядел он, как и прежде, будто нарядился для спектакля. Но в этот раз он играл другую роль.

– Мистер Лоу. Королевский клуб весьма сожалеет… выражает глубочайшее одобрение и поддержку той работе, которую вы провели, – сказал он притворным елейным тоном священника в светской гостиной. – Если бы мы хотя бы на секунду представили в тот день, что должно произойти, точнее – что произошло… такое происшествие вообще не должно… остаться в памяти общественности Королевского клуба… если я чем-то могу помочь вам или семейству Доусонов… такие печальные события… – продолжал он, подкрепляя свои незаконченные фразы ужимками, выражающими печаль, и хлопая рыжими ресницами.

– Где яхта Питера?

– В ангаре. Как только полицейские закончили… техническую проверку, мы решили, что лучше всего… убрать ее с глаз долой… всегда есть опасность, что могут что-нибудь украсть… нездоровый интерес…