Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века - Василий Галин

…

В подтверждение того, что немцы действовали вполне искренне, М. Льюис приводит доходы немецких банкиров, которым «платили гроши за принятие риска, который потопил их банки… Но странная вещь — в отличие от американских банкиров, немецкая общественность считает их мошенниками» [637]. В Америке банкиры всего за несколько лет делали многомиллионные состояния, они по крайне мере знали, за что продавали душу. «В этом финансовом мире, обители лжи, немцы выглядят, как аборигены на заповедном острове, не привитые против болезни, которую приносят туристы», — заключал М. Льюис [638].

Кризис 2008 г. привел к банкротству одного из крупнейших немецких банков — Commerzbank. Его не смогла спасти даже правительственная помощь в 25 млрд долл., и в 2009 г. Commerzbank был куплен Dresdner Bank. На пару с Deutsche Bank они остались единственными крупными частными банками Германии. Мюнхенский ипотечный банк Hypo Real Estate удалось спасти за счет вливания 35 млрд евро средств государства и частных банков.

Особое внимание, которое уделяется Германии, определяется той ролью, которую она играет на континенте: Германия является главным двигателем европейской экономики. Германия — это точно настроенная и отлаженная экспортная машина , в основе которой лежит порядок Ordnung и которая работает во всю силу своей мощи. Классические немецкие философы конца XIX — начала ХХ вв. — это не мыслители в обычном понимании, это скрип тормозов, вопль отчаяния немецкой машины, внезапно оказавшейся на краю пропасти. Малейший сбой в ее работе может привести к самым трагичным последствиям. Стабильность Европы зависит от того, насколько немецкая машина имеет возможность для своей работы.

Указывая на особенности этой машины, М. Портер в своей книге «Конкурентные преимущества стран» (1990) отмечал, что: японский, германский, шведский, корейский «капитализмы» являлись более эффективными, чем англосаксонский, в плане производства, поскольку они следовали либеральным правилам лишь в той мере, в какой это давало им преимущества [639]. С другой стороны, конкурентоспособность Германии определялась искусственным сдерживанием роста заработной платы относительно роста производительности труда. Так, согласно данным Германского института экономических исследований (DIW), в 1974–1994 гг. расходы по зарплате на единицу труда в Западной Германии выросли на 97 %, тогда как во всех остальных странах ОЭСР — на 270 % [640]. Экономисты мюнхенского института Ifo подтверждают: «Нигде средний реальный доход на одного работника не рос так медленно, как в Германии…» [641].

С наступлением неолиберальной эпохи Германии удалось сохранить свои особенности и одновременно расширить возможности. Последние появились, благодаря включению в германскую экономическую орбиту Восточной Европы с ее дешевой и образованной рабочей силой и девственными рынками. «Восточная Европа была неприкосновенной для западного капитализма, — отмечает в этой связи Н. Кляйн, — там еще просто не существовало потребительского рынка, достойного внимания… Потенциальные возможности быстрого получения прибыли для тех, кто придет первым, были просто невероятными» [642].

Следующий шагом стало введение евро в 1999 — 2002 гг., что с одной стороны ликвидировало возможность валютного протекционизма, а с другой снизило процентные ставки до уровня лидеров, и как следствие привело к росту покупательной способности стран еврозоны [643]. В результате Германия и развитые страны ЕС получили рынок сбыта для своей продукции, а развивающиеся — шанс резко улучшить свое благосостояние. Например, у Польши, Прибалтийский стран, Венгрии, Словакии, Румынии благосостояние всего за 8 лет (2000–2007 гг.) выросло в 3–4 раза [644].

Среднегодовые темпы роста расходов домохозяйств в 2004 — 2007 гг., на одного жителя, в % [645]

Дополнительную выгоду дала Единая сельскохозяйственная политика в ЕС, которая сложилась в 1950-е гг. на основе компромисса: немецкая промышленность получает доступ на рынки Франции, а Германия помогает французским фермерам. Позже эта схема распространилась и на другие страны зоны евро и прежде всего на Грецию, Испанию, Италию и Португалию. На поддержку сельхозпроизводства Евросоюз сегодня тратит почти половину своего бюджета.

Но главное на внешнем рынке — введение евро позволило Германии сохранить свою конкурентоспособность, несмотря на профицит платежного баланса, который должен был бы привести к укреплению ее валюты и как следствие к снижению экспорта. Однако, поскольку профицит Германии компенсировался торговыми дефицитами других стран еврозоны, евро оставался относительно стабильным. В результате Германия получала дополнительные возможности для поддержания своей конкурентоспособности на мировом рынке.

…

Данные механизмы напоминают те, которые Германия применяла в 1930-е гг. Тогда в торговле со странами Восточной и Центральной Европы Германия широко использовала клиринг. При этом она платила им выше рыночной цены за сельхозпродукцию, а те использовали прибыль на приобретение германских промышленных товаров.

Об эффективности этих мер в 1930-х гг. свидетельствует мнение английского историка Дж. Фуллера: проводимая Германией «политика бартерных соглашений и субсидирования экспорта нанесла смертельный удар британской и американской торговле » [646] . О последствиях этого пути предупреждал главный банкир Германии Я. Шахт (1936 г.): если Германия «будет расширять свое влияние в Европе, (она) столкнется, а быть может даже начнет войну с Соединенными Штатами » [647] .

Эта война уже шла: американские протекционистские таможенные пошлины и долговые обязательства душили Германию не хуже кольцевой блокады, не оставляя ей альтернатив [648].

Кризис 2008 г. потрясет экономику Европы до основания, средний уровень бюджетного дефицита в еврозоне прыгнет с 0,6 % ВВП в 2007 г. до 7 %, а государственного долга — с 66 % до 88 % ВВП (в 2012) [649]. При этом госдолг составляет всего около 1/3 всего совокупного долга нефинансового сектора, который в целом по странам Евросоюза достиг уже 220 % ВВП. Но еще большую тревогу вызывает рост безработицы, которая в 2012 г., по данным Евростата, в 17 странах еврозоны достигла рекордного показателя за всю историю существования зоны евро — 11,4 %. Самый высокий уровень безработицы (09.2012) в Испании — 25 %, Греции — 24 % трудоспособного населения. Греция, а за ней Испания, Португалия, Италия окажутся на грани дефолта, и для их спасения будут приняты чрезвычайные меры бюджетной экономии, реструктуризации и новых кредитов.

Процентные ставки в зоне евро ко второй половине 2012 г. упадут до исторического минимума 0,75 %. Но еще более показателен пример Великобритании, где десятилетние облигации дают сегодня самый низкий процент за все триста лет существования рынка государственного долга страны [650]. И Европейский Центральный Банк так же, как и Банк Англии, как и ФРС США обращается к мерам «количественного смягчения». Правда в меньших объемах, но с тем же успехом — деньги в экономику не пойдут, а будут копиться на корсчетах ЕЦБ [651].