Эльфийская кровь. Книга 3. Пророчество Двух Лун - Владимир Ленский

Джехан остался наедине с Эмери. Внимательно прислушиваясь к шумам, производимым Уидой по всей усадьбе, он только разводил руками:

– Я совершенно к такому не привык. Меня это, честно говоря, сильно раздражает, но я понимаю, что остановить вашу даму невозможно… Эльсион Лакар не станет слушаться. Простите меня за то, что говорю вам все это. Жена арендатора – та, что у меня прибирается и готовит, – такая же молчаливая, как и я. Даже более угрюмая. Собственно, я и предпочел ее услуги по этой причине.

– Я хорошо вас понимаю, – кивнул Эмери, непринужденно располагаясь в старом кресле возле окна.

Ему почему-то сразу стало хорошо в этом доме, невзирая на идеальный порядок и мелкие разгромы, которыми сейчас развлекалась Уида. И внешность хозяина перестала его отталкивать. Вероятно, за недолгое время знакомства Эмери успел к нему привыкнуть. А может быть, дело в музыке. Негромкая, невеселая мелодия. Такую хорошо исполнять квартетом: один струнный инструмент, два духовых и непременно клавикорды.

Еще одна странность. Джехан небогат, явно малообразован – скорее всего, едва-едва умеет читать, – а музыка, которая звучит возле него, изысканна и подходит для вечера наедине с любимой женщиной.

– Это, должно быть, хозяйское кресло? – вдруг спохватился Эмери, очнувшись от задумчивости.

Джехан остался стоять посреди комнаты.

– Не беспокойтесь об этом. – Джехан чуть улыбнулся. – Вы знатный господин и можете сидеть, где вам заблагорассудится. Я знаю свое место.

– Не понимаю. – Эмери чуть напрягся. – Если вы знаете свое место, то вам, должно быть, известно, что вы хозяин в этом доме, а я – всего лишь ваш гость.

– Помните, госпожа Уида интересовалась тем, был ли у меня выбор – кем стать, – заговорил Джехан. – Большинство мелких землевладельцев вроде меня такого выбора не имеют. Пускают на свои поля арендаторов, женятся на небогатых наследницах, обзаводятся детьми… Или не женятся и не обзаводятся, это уж кто как захочет. А я действительно мог сделаться кем угодно. Открыть лавку, завести харчевню, поселиться где-нибудь в городе и устроить там мастерскую… Понимаете?

– Не вполне.

Уида сбежала по лестнице и ворвалась в комнату, где находились мужчины. На одной ее щеке красовалось пыльное пятно, в руке она держала музыкальную шкатулку с секретом. Секрет был распотрошен, механическая мелодия робко пыталась наигрывать, когда крышка шкатулки приоткрывалась.

– Здесь довольно занятно, – сообщила эльфийская дама, водружая шкатулку на полочку возле камина. – Дом прекрасный. И вы, господин Джехан, – она приблизилась к хозяину и коснулась его волос кончиками пальцев, – превосходный человек. Это очевидно. Только грустный.

Она устроилась с ногами на подоконнике, возле хозяйского кресла, – еще одно излюбленное место, где Джехан сиживал вечерами. Эмери протянул к ней руку и обтер ее щеку своей манжетой.

– Продолжайте, – молвила Уида, обратив на Джехана сияющий взгляд. – Я хочу знать всю историю. С самого начала. Откуда у вас деньги?

Эмери покраснел, а Уида засмеялась.

– Ага, я угадала! Все уходит корнями в тот день, когда вам предложили деньги. Деньги и означали тот выбор, о котором вы говорите. Я права?

– Да, – кивнул Джехан. – Вы правы, моя госпожа. Тот день, когда мне предложили деньги… И я решил купить кусок земли где-нибудь в глуши, чтобы поменьше встречаться с людьми.

– А кто дал вам деньги?

– Моя хозяйка.

– Все интереснее и интереснее… – Уида заерзала на подоконнике. – Продолжайте же, умоляю. Вы были любовником своей хозяйки?

– Не хозяйки. Ее дочери. – Он отошел к стене и прижался к ней спиной, как будто рассчитывал таким образом обрести поддержку. – Она была замужем. Нежная, всегда грустная. Я прислуживал на кухне. Чистил там котлы и распевал во все горло. А она, бывало, войдет незаметно, стоит в дверях и слушает. Я ее замечу – не сразу, конечно, а спустя время – и замолчу. Она всегда просила, чтобы я пел дальше. «Не то догадаются, что я пришла», так она объясняла. Она всегда была очень грустная. – Джехан покачал головой. – Такая грустная! Ее муж часто уезжал. У него были какие-то земли намного южнее, и он наведывался туда, чтобы лучше управлять ими. У нее недавно родился ребенок. Сам я его, разумеется, не видел, да и желания такого не имел, а кухарка говорила, будто болезненный. Повитуха его, мол, чуть не угробила, когда вытаскивала на свет. И мать чудом жива осталась.

– Будет любовная история, – сказала Уида, блестя глазами.

Он перевел взгляд на нее и просто согласился:

– Да, любовная. Я скоро стал замечать: если не вижу ее подолгу, то места себе не нахожу. И она, похоже, тоже. Так дело тянулось и тянулось, и до чего мне сладко от этого было! Как подумаю о ней, так сразу сладость… Она была очень милая, понимаете?

Джехан помолчал немного, потер лицо ладонями.

– Я не хотел для нее ничего дурного! – сказал он наконец. – Ее муж уехал на несколько месяцев, и как-то раз ночью она сама пришла ко мне. Наверное, я должен был прогнать ее. Или убежать. Но я не смог. И больше она уже не ходила на кухню – послушать, как я пою, отчищая котлы. Она приходила только ночью. Я даже лица ее не помню. Всегда в темноте. Когда ее муж вернулся, она ждала ребенка.

– После этого вам и предложили денег, чтобы вы исчезли, – тихо заключил Эмери.

Джехан молча кивнул.

– И вы не старались разузнать, что случилось с вашей возлюбленной и с ребенком? – спросила Уида.

Джехан помолчал немного. Потом сказал:

– Последовательность событий была немного иная, нежели вы себе представляете. Началось вовсе не с того, что мне дали денег. Началось с того, что ее муж, обо всем узнав, избил мою возлюбленную. Он не убил ее только чудом: хозяйка услышала крики и прибежала. Он закрылся с женой в комнате, но хозяйка моя была женщина сильная. Она выломала дверь и огрела зятя по голове. Поднялся страшный шум. Слуги, разумеется, все слышали. Слово за слово – и хозяйке открылась вся правда. Она стала кричать на дочь, требовала назвать имя любовника. Разве можно было так с ней разговаривать! Она только плакала. Все плакала и плакала. Я подглядывал вместе с другими слугами. Потом пришел хозяйкин брат он иногда гостил у госпожи. Мы любили, когда он приезжал, потому что тогда все в доме шло вверх дном: большой был шутник! Я до сих пор помню, как он сказал: «Ублюдок? У малышки будет ублюдок? И из-за этого вы все так раскричались? Да что в этом страшного? Пусть живет себе – про запас. Законный-то мальчишка слабенький, да еще ножка у него хромая – чума на эту повитуху! – вдруг помрет? Эдак мы и вовсе без внуков останемся».

Эмери вдруг побледнел.

Джехан, увлеченный воспоминанием, не сразу обратил на это внимание. Зато Уида мгновенно заметила состояние своего спутника и хлопнула в ладоши.

– Господин Джехан! Принесите воды, да скорее!