Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

«Калевалу», потом просто фотографировал.

Болото было красиво. Над зелеными кочками поднимались мертвые, похожие на сгоревшие спички деревья, воздух дрожал от солнца и пара, за кипреем качались алые призраки. Хазин пытался поймать их на камеру, но призраки ловко уворачивались от кадра, Хазин злился.

Я вспомнил это болото. Раз Федька наврал, что в глубине Алешкина болота есть остров, на котором раньше стояла избушка золотоискателей. Мы выступили с утра и к обеду углубились километра на четыре. Никакого острова не нашли, но между болотных кочек обнаружили бочажины с застоявшейся водой. В воде обитали мелкие жучки со светящимися спинками, Федька кинулся их ловить, но только все взбаламутил, жучки разбежались…

— Город Чагинск… знаменит своими болотами, — сказал Хазин. — Мне кажется, надо потребовать компенсацию… Смотри, вон еще!

Хазин вскинул камеру и сделал несколько снимков. Он заполнил все карты памяти, но так и не смог поймать ни одного призрака.

— Надо вернуться сюда завтра, — сказал Хазин. — Здесь интересное место. Знаешь, Витенька, я недооценивал этот город, здесь не все так паршиво.

— С утра он тебе не нравился, — напомнил я.

— Человек имеет право на ежедневную ошибку. Если бы тебе подкинули клопа, посмотрел бы я на тебя. Здесь есть что-то… дремучее…

Хазин замолчал.

— Поедем, наверное, в «Дружбу», Витя, — сказал он через минуту. — Если действительно врио приехал, надо его все-таки сфотографировать… И жрать окончательно охота.

Мы вернулись в Чагинск, проехали по улицам… каким-то улицам, а город, особенно в центре, был многолюден. Гуляли жители и приезжие, носились дети с шариками, из динамиков на столбах играла музыка, на перекрестках стояли компании и что-то обсуждали.

Возле КСЦ «Дружба» дежурили милицейские патрули. Нас остановили и проверили документы, у Хазина придрались к паспорту и к уровню трезвости, но возник Федор и велел пропустить.

— Федя, ты наш ангел-телохранитель, — сказал Хазин. — Спасаешь нас во второй раз за календарные сутки. Я пошлю тебе набор мармелада.

— На задний двор езжай, — указал Федор. — Там у котельной площадка…

— На двор езжай, в людской для вас накрыто! — продекламировал Хазин.

На болоте он, видимо, не очень проветрился.

— Хазин, держи себя в руках, — сказал Федор. — Это мой тебе добрый совет.

— Федя, ты стал совсем хоумниггер, — ответил Хазин.

Федор усмехнулся и указал, куда нам продвигаться.

Парковка возле клуба была занята машинами, мы аккуратно проехали на задний двор, но площадка у котельной оказалась забита тоже. Хазин с трудом пристроился, заехав передком на угольную гору.

— Поразительно длинный день, — вздохнул Хазин. — А еще далеко не вечер, Витя…

— И что? — спросил я.

— Не люблю такие дни. Когда такие дни…

Хазин замолчал. На входе в зал нас встретила Зинаида Захаровна.

— Ребята, рада вас видеть! — Зинаида Захаровна неожиданно радушно обняла нас, сначала меня, потом Хазина. — Вам туда, стол рядом с колонной, садитесь!

— Врио здесь? — Хазин осмотрел зал.

— Проходите, проходите, актовый зал направо по коридору, — Зинаида Захаровна подтолкнула Хазина в спину.

Зал направо по коридору был заполнен народом. Кресла для зрителей частью убрали, частью расставили вдоль стен, а в зал внесли столы и установили их елочкой, верхушкой к сцене. За первыми столами сидели сильно пожилые мужчины и женщины в орденах и медалях, ветераны труда и тыла, как я понял. За ветеранами располагался стол с культурной частью города, я отметил директора музея Бородулина и заведующую библиотекой Нину Сергеевну, и мужчину в широком галстуке, похожего на типичного директора музыкальной школы, других людей не знал. Рядом с ними располагались педагоги и медики, первые отличались прическами и чересчур оптимистичным настроением, вторые были, наоборот, мрачны и бледнолицы. За медиками тянулось несколько столов с людьми, одетыми в костюмы, — видимо, чиновники, держали себя строго. Пожарные и милиционеры напротив них вели себя вольно, сразу видно, что пожарные и милиционеры.

— А вон и засадный полк! — прошептал Хазин.

Батюшки держались отдельным столом, отдельный же стол был выделен и для начальства, из самого начальства за столом пребывал лишь мэр Механошин.

Мы с Хазиным проследовали к своему месту у колонны и заняли отмеченные визитками кресла. Хазин сразу стал жевать колбасу, я хотел пить, налил морса.

— Врио пока не видно, — сообщил Хазин. — Но он прибудет в нужный момент.

К нам подсели два мужика и тетка, стали потихоньку есть сыр.

Актовый зал культурно-спортивного центра был убран к детскому празднику и толком переменить его не успели. Вдоль стен покачивались бумажные фонари и гирлянды, а поперек сцены лежал тот самый фанерный Гулливер, только раскрашенный и спящий. Видимо, Гулливер предназначался для детского спектакля, но, честно говоря, и здесь он смотрелся неплохо. Правда, его попытались задрапировать занавесками, и получилось не очень — издали казалось, что Гулливер обзавелся юбкой вокруг бедер, отчего его улыбка приобрела отчетливый двусмысленный оттенок.

— А Механошин уже здесь, — Хазин указал на мэра. — Трепещет, сука.

Александр Федорович на самом деле выглядел взволнованно, то и дело привставал из-за начальственного стола, напряженно оглядывал зал и не всегда замечал, когда ему приветственно кивали.

К нам откуда-то быстро подсел Крыков, налил минералки, разбавил апельсиновым соком и выпил.

— А, Крыков… А ты почему в синих ботинках? — спросил Хазин.

Я поглядел вниз, Крыков действительно был в синих ботинках.

— Он что, нажраться успел? — весело осведомился Крыков.

— Я не нажрался, — ответил Хазин. — Я просто сижу в засаде, я — засадный волк… Надворный советник Засадимский во времена Александра Благословенного организовал некую ложу… у них опознавательным знаком был серебряный клоп…

Хазин показал на ладони клопа.

— Нажрался. Ну-ну, — Крыков похлопал Хазина по плечу. — Веселитесь, ребята.

Крыков удалился. То есть покинул зал. Чем меня удивил, обычно Крыков такие мероприятия любил просиживать до конца.

— А я тебе говорил — Стасик мутит! — шепотом сообщил Хазин. — Ой мутит Стасик…

За начальственным столом между тем случилось оживление, появились двое: высокий мужчина с опухшим лицом и невысокий мужичок с бородой. Мэр Механошин подскочил и стал услужливо двигать стулья.

— В сером костюме — врио, — со звуком в нос пояснил Хазин. — Варяг. И фамилия шведская, подходящая… Синеус, кажется. Или Трувор…

— А бородатый? — спросил я.

— Спелеолог, — ответил Хазин. — Или гляциолог. Я его по телевизору видел, он покорял широты.

Мэр Механошин устроил врио и полярника за главным столом и дал знак Зинаиде Захаровне — можно начинать. Зинаида Захаровна вывела на сцену коллектив в народных костюмах и теперь инструктировала исполнителей.

— Кого ждем? — спросил Хазин. — Праздник должен начаться, иначе невыносимо…

Не дожидаясь, Хазин снова выпил.

В зал вошел Светлов, пожал руки нескольким ветеранам и работникам культуры, похлопал в ладони артистам на сцене, направился к начальственному