Мой верный рыцарь - Кристина Додд

– Особенно ублюдков, – сказал Дэвид. – Думаешь, его родители были женаты?

Секунду длилось изумленное молчание. Затем раздалось мальчишеское хихиканье.

– Подойди сюда, Эдгар.

Когда мальчик подошел, Дэвид поднял его, чтобы он мог вскарабкаться в седло. Луи стоял спокойно, потом он тронулся шагом, давая Эдгару возможность привыкнуть к своему ходу. Эдгар ухитрился вовремя отпустить его гриву, чтобы свысока помахать рукой Сивэйту. Он все еще хихикал, когда Дэвид привел коня на площадку, где упражнялись сквайры. Но когда все присутствующие застыли на месте, он принял серьезный вид. Сэр Уолтер тоже застыл с протянутой рукой, приготовившись пронзить Эндрю деревянным мечом.

Испытывая неловкость, Дэвид дружелюбно кивнул.

– Я пришел обучать сквайров.

– Я закончу счета завтра, – сказала леди Элисон, опускаясь на колени среди аккуратных гряд петрушки и руты. – Я же не уклоняюсь от работы. Огород тоже нужно полоть.

Длинными пальцами она ухватила сорняк и потянула.

– Проклятье, – пробормотала она. Корень остался на месте, а Точи, перед тем как уйти, строго предупреждал против подобной небрежности.

Филиппа ухватила Хейзел за рубашку и придержала ее, дав возможность котенку выскользнуть из детских пальчиков.

– Тебе полезно побыть на солнышке.

В окружении высоких каменных стен они были как в особом мире. Элисон принесла с собой котенка, и он проворно устроился спать в складках ее юбки. Но ее постоянное передвижение беспокоило его, и, наконец, потянувшись, он отбежал в сторону и с детским любопытством принялся осматриваться вокруг. Хейзел поползла за ним.

Элисон принялась маленькой лопаточкой освобождать корень от приставшей к нему земли. Ей бросился в ноздри запах сырости, заманчиво обещающий урожайное лето.

– Я никогда не полола раньше, но родители приучали меня ко всему, что делается в моих владениях, и я благодарна Точи за наставления.

Филиппа засмеялась то ли над ребенком, то ли над ней:

– Ему доставило удовольствие давать их тебе.

– Ты так думаешь? – Выдернув, наконец, корень, Элисон победно помахала им в воздухе.

Филиппа снова засмеялась, и на этот раз Элисон точно знала, что над ней.

– Не так часто кому-нибудь случается давать тебе наставления.

Бросив корень в медленно растущую кучу сорняков, Элисон снова взялась за работу.

– Разве я такая страшная?

– Не для меня. Не бери в рот грязь!

Удивленно подняв глаза, Элисон увидела, как Филиппа, разжав крошечный кулачок дочери, высыпала из него землю.

– Фу! – сделала она ей страшную гримасу. – Не ешь это! Гадость!

Хейзел смотрела на мать как зачарованная. Потом ее нижняя губка оттопырилась и задрожала, большие глаза наполнились слезами, она села на землю и заревела как теленок.

Элисон не могла сдержаться. Она громко засмеялась. Она давно не смеялась. Филиппа сердито на нее взглянула:

– Вот подожди, пока сама станешь матерью.

– Ужасная мысль! – Все еще усмехаясь, Элисон вернулась к своему занятию.

– Я думаю, что ты и так слишком долго ждала.

Элисон быстро взглянула на нее:

– Что ты этим хочешь сказать?

Филиппа протянула Хейзел засохшую тыкву. Хейзел погремела ею и отбросила с такой силой, что та воткнулась в мягкую землю.

– Ты превращаешься в старую деву с кошкой.

– Это не моя кошка! – Она попыталась взглянуть на прицепившийся к ней комочек шерсти, но он уже исчез, и это ее порадовало. В этих стенах с котенком ничего не могло случиться.

– Ну и пусть, – согласилась Филиппа. – Ты просто превращаешься в старую деву.

Озадаченная Элисон попыталась отшутиться:

– Я старейшая вдовствующая девственница в Англии.

Филиппе это явно не показалось смешным, потому что она продолжала, не обращая внимания на ее слова и вертя ниткой цветных бус перед глазами Хейзел:

– Ты закостенела в своих привычках. Я не думаю, что найдется человек, который мог бы изменить тебя. Я возлагала большие надежды на сэра Дэвида, но ему это не удалось, так что остается только надеяться на ребенка.

Элисон выпрямилась, потирая себе спину.

– О чем ты говоришь?

– Тебе нужен ребенок.

Это какая-то новая шутка, решила Элисон, широко раскрытыми глазами глядя на Филиппу. Она просто что-то не поняла, ведь ей всегда не хватало чувства юмора. Но Филиппа смотрела на нее с самым серьезным видом.

Ответ Элисон основывался на самой безупречной логике.

– Я не замужем.

– Дети не от брачной церемонии родятся, а когда спишь с кем-нибудь.

– Я это знаю. – Когда Филиппа усмехнулась, Элисон поняла, что в этом-то и крылся юмор. – Я хочу сказать, я госпожа Джордж Кросса. Я не могу просто взять себе любовника и…

– А почему нет? – удивилась Филиппа. – Какой толк быть госпожой Джордж Кросса, если ты себе хоть один-единственный грех не можешь позволить?

Бусы наскучили Хейзел, и, бросив их вслед за тыквой, она схватила снова горсть земли. Отнимая ее у нее, Филиппа добавила:

– Мне следовало бы сказать, еще один грех.

– Моя совесть чиста. Я каждый день исповедуюсь и исполняю епитимью, которую налагает священник.

– Он глух, – возразила Филиппа. – Не будь он глух, он бы всю деревню отлучил от церкви.

Элисон подавила улыбку и сказала чопорно:

– Пути Господни неисповедимы.

– Да, вот Он и послал тебе сэра Дэвида!

Хейзел снова начала выражать недовольство громким криком.

– Дай мне ключи, – попросила Филиппа.

Элисон дотронулась до кольца у себя на поясе.

– Зачем?

– Затем, что ей нельзя давать ключи, а если она получит то, что нельзя, она будет счастлива.

Элисон хотела было сказать, что это опасное начало. Если успокаивать ребенка, давая ему то, что нельзя, это может войти в привычку. Но тут ей пришло в голову, что и Филиппе приходится туго. Она должна без мужа любить ребенка, воспитывать, беспокоиться о нем. Больше всего беспокоиться. В отличие от нее, Филиппа не худела от тревог. На самом деле она скорее поправилась, но на лбу у нее заметно проступали морщинки.

Элисон бросила ей ключи. Они упали в лимонник, сломав один из побегов. Резкий запах привел Элисон в еще больший ужас, но Филиппа поспешно подобрала широкие листья.

– Быть может, Точи не заметит, – сказала она и позвенела ключами перед Хейзел. Ребенок широко раскрыл удивленные глаза. Девочка с жадностью потянулась за ключами, и Филиппа положила тяжелое кольцо ей на колени. Удовлетворившись тем, что нашла забаву для ребенка, Филиппа повернулась к Элисон.