Опасный пиар - Фридрих Незнанский

— Теперь я вижу, в каком качестве тебе нужна… — Она прерывисто вздохнула. — И для чего!

— Знаешь, тем лучше, — согласился он.

Он повернулся к ней, тоже сел рядом. Она покосилась на его шрам на выпуклой мускулистой груди.

— Ты мне так и не рассказал, откуда это… — сказала она, кивнув на шрам, когда молчание затянулось.

— Следствие недостаточного профессионализма, — сказал Анатолий. — Был неплохой заказ, я пошел вдвоем с напарником, но сказалась его слабая подготовка. Пришлось его, тяжелораненого, на себе уносить. С тех пор работаю один.

— Что значит — неплохой заказ? — глухо спросила Зина, уткнув лицо в колени, обхватив их руками. И ему вдруг стало ее, такую беззащитную, жалко. Давно никого не жалел и думал, что уже избавился от этих соплей.

— Не только хорошие бабки, но и клиент того заслуживал, — сказал он.

— И что для тебя важнее? — Она подняла голову.

— Разумеется, второе. — Он погладил ее по голове, как маленькую. И постарался притянуть ее к себе. Она сначала хотела положить голову на его плечо, но остановилась на полпути.

— А как ты определяешь — заслуживает клиент или нет?

— Лучше спроси: кто и как меня об этом проинформирует, — невесело усмехнулся Анатолий. — Сначала меня не понимали, когда я спрашивал: а что он за человек? Сразу пальцы веером, мол, ты че, в натуре? Ты исполнитель заказа или приговора?

— И ты что отвечал? — Она подняла голову, откинув назад тяжелые волосы и посмотрев на него. — Заказа или приговора?

— Послушай… — Он снова усмехнулся. — Я не Робин Гуд. Понятно, да? Я беру за свою работу деньги. И мне моя работа нравится. Чувствую себя санитаром общества…

— Я хочу спать, — призналась она. — Устала… Как последняя дура — с рейса и прямо к тебе в Полбино. Я посплю, ладно? Ты не придушишь меня во сне? А впрочем, я мечтаю о такой смерти. Моя мама очень тяжело умирала. У нее был рак горла. И умирала в полном сознании… Уж лучше так, как это делаешь ты со своими клиентами. Зря я это тебе говорю. Еще воспользуешься. Мама умерла, папа ушел еще раньше, ты меня убьешь, потом тебя убьют…

— Хватит, — сказал он. — Я пока живой. Такие, как я, долго не живут, но, если начну об этом задумываться, мне сразу же хана.

— Но меня, Толик, ты уже убил. И потому больше не увидишь.

— Я знаю. Только за это убийство заплачу сам.

Они замолчали, словно прислушиваясь к только что сказанному и услышанному.

— Все это слова, — сказал он наконец. — Страшные, но слова. А я не имею права их произносить или выслушивать. Нельзя, понимаешь? Мне нельзя отвлекаться и расслабляться. Мне нужно выспаться. Иначе это произойдет уже завтра, вернее… — Он взглянул на часы. — Уже сегодня.

Она смотрела на него округлившимися глазами.

— Сегодня?

— Давай спать. — Он лег лицом вниз, закрыл глаза.

— Это нехороший человек? — спросила она.

— Плохой, очень плохой… — Он повернулся к ней лицом, усмехнулся и снова погладил, как маленькую, по волосам. — Мне скоро вставать.

И снова посмотрел на часы. Игнат пока далеко. Он должен выйти на охоту на редактора Анну Прошину, самое время. Возле дома Прошиной он, Анатолий, его и подстережет.

Лесную заимку среди болот, гДе прячутся Игнат с Лехой, Анатолий вычислил, когда разглядывал старую карту-трехверстку здешней местности, отметив на ней точки, где произошли убийства. После гибели журналистки Треневой следы Игната и племянника Треневой, как уверяют в милиции, обрывались возле леса. В отличие от милицейских следователей Анатолий не поленился и нашел в здешней библиотеке эту старую карту, где отмечены охотничьи угодья. Там он увидел и эту заимку, про которую здесь, похоже, все давно забыли.

А где еще он мог прятаться? Судя по расстояниям от мест, где произошли убийства, скорее всего, там. И реакция Игната, когда Анатолий только сказал ему об этом, подтвердила его правоту. Слишком неожиданно это было для него. Игнат ведь даже растерялся… Куда ему теперь деваться? В Полбине его никто не знает, городок слишком мал, чтобы появление незнакомца произошло незамеченным. Кстати, в милицейской ориентировке, с которой Анатолий ознакомился, говорится, что Игнат нездешний, сидел, имел три ходки. В том числе за грабеж и драку с тяжелыми телесными повреждениями. То есть ничто не говорит о нем как о профессиональном убийце — дерзком, умелом, просчитывающем варианты. А ведь это именно так. И переиграть его будет интересно. Поэтому нужно отоспаться, чтобы опередить его… Хотя, не исключено, Игнат уже заподозрил ловушку.

Все-таки надо выспаться… Нужны свежие мозги, это прежде всего. Пара часов у него еще есть, пока Игнат доберется до Заводской, 29.

— Я должен отдохнуть, — сказал он Зине. — Давай поспим пару часов…

— А потом ты уйдешь? — со страхом спросила она, невольно взглянув в окно, за которым снова пошел дождь.

— Ты можешь остаться, — пожал он плечами. — Выспись как следует, а когда будешь уходить, ключ отдашь дежурной.

— Как ты не боишься? — покачала она головой. — Живешь в гостинице, открыто, у всех на виду, под своим именем…

— Рискованно. Но именно поэтому я Пока вне подозрений. Потом поговорим, ладно?

— Но ведь мы уже не увидимся! — вырвалось у нее.

Она снова села, прижала кулачки, в которых была

зажата простыня, под подбородком.

— Похоже на то. Я встану сам, тебя не побеспокою, а ты спи…

Он и в самом деле проснулся ровно через два часа, встал, стараясь ее не разбудить, стал собираться, не включая свет. Пошарил в поисках бронежилета — легкого, не толще свитера, — наконец нашел. Аккуратно открыл и прикрыл дверь, бесшумно вышел из номера.

Зина лежала спиной к двери, зажмурившись, и, как только послышался легкий щелчок замка, открыла глаза.

И сразу же стала лихорадочно одеваться, что-то по-детски пришептывая и подгоняя себя.

Анатолий быстро прошел мимо уснувшей дежурной по этажу — уж она запомнила и подтвердит при случае, что он был с девушкой, и сколько она, дежурная, ни требовала освободить номер от посторонних, вплоть до вызова милиции, он так и не подчинился ее приказу. Алиби должно быть железным.

Анатолий открыл балкон в конце коридора, там, где была наружная запасная лестница, и быстро спустился по ней.

Кажется, никто его не видел… Он шел скорым шагом, стараясь держаться подальше от редких уличных фонарей, и ругал себя — все-таки следовало бы уйти пораньше. Чтобы вернуться потом в номер таким же образом, пока Зина еще спит и не заметила ухода…

Игнат должен, нет, он обязан туда прийти! У него теперь появился конкурент в лице Прошиной, этой редакторши из «Полбинской правды», которая сегодня своей информацией может обесценить бумаги Треневой. А он все еще надеется на них заработать. То есть для него завтра будет уже поздно. И от Прошиной ему надо немедленно, не откладывая, избавляться. Другой возможности может и не быть. Он, Анатолий, во всяком случае, на его месте сделал бы именно так. Словом, если рассчитано все правильно, Игнат просто обязан попасть в расставленную ловушку.