Клятва московской принцессы - Анна Устинова

– Так ведь там мой папа родился, – Егор почувствовал, что попал в нужную струю.

– Чрезвычайно похвально, юноша, интересоваться родиной своих предков, – одобрил Амадеус. – Хотя я бы, конечно, предпочел, чтобы ты интересовался химией.

– Она меня тоже очень интересует, – заверил соискатель.

Лицо трансмагистра просияло. Ли-Ли Павловна заторопилась:

– Ну, дальше вы справитесь без меня, а то ноги не держат. Когда закончите, отошлите мальчика обратно ко мне.

– Да что ж ему вам лишнее беспокойство доставлять. Кирей Фомич определит его в людской зоне. Там ему койку выделят и в столовую определят. Будет на полном казенном довольствии.

– Значит, берете? – обрадовалась старушка.

– Ну, мы, конечно, еще побеседуем. Насчет зарплаты поторгуемся. – Амадеус хищно ухмыльнулся. Он явно шутил.

– Я к вам зайду за своими вещами, – скороговоркой произнес Егор.

– В любое время буду тебя ждать, – с этими словами няня удалилась.

Наедине с мальчиком трансмагистр сразу сделался суше и деловитее:

– Биографию не трудись рассказывать, я тебя и так насквозь вижу.

По телу Егора пробежала дрожь. Неужели трансмагистр все же узнал его с помощью своих магических сил? Разглядел под личиной Фу его настоящее «я»?

– Трясешься? – хмыкнул тот. – И правильно. Начальство надо бояться. Тем более ты у нас будешь тут самой мелкой сошкой. Тебе даже Кирея Фомича бояться положено. Есть у киндийцев хорошая поговорка: «Чем больше страха, тем меньше брака».

– А по-моему, как раз наоборот, – поняв, что его все-таки не узнали, осмелел Егор. – От страха у человека руки трясутся, и он запросто может что-нибудь пролить или разбить.

– Ну ты философ! Я, дорогой мой, имею в виду не страх на пять минут, а такой, который постоянно сидит в голове и в душе. Каждый день. Где бы ты ни был и что бы ни делал. Только подобный страх не дает распуститься. Убери его, и человек мигом станет свиньей.

«А если не уберешь, он станет рабом», – про себя отметил Егор, однако озвучивать это соображение поостерегся, и так наговорил уже много лишнего.

– Что-то нас занесло в чересчур глубокие дебри, – спохватился трансмагистр. – Вернемся к нашему мелкому и частному. Биографию твою канцелярия Ореста проверит, пока дам тебе испытательный срок. Не мне ж твоих мумбо-юмбо-родственников проверять.

«Кто-то здесь осуждал недавно расизм, – подумал Егор. – Ну да Амадеус ведь приближенный Константина, Конституция не для него писана».

– А я тебя сейчас проверю на те качества, которые требуются мне, – продолжил трансмагистр.

Подойдя к лабораторному столу, он зажег горелку, отпустил пламя до максимума, затем бросил к него щепотку какого-то порошка, после чего оно вспыхнуло зеленым, и скомандовал:

– Суй туда руку.

Мальчик в испуге попятился.

– Но ведь я обожгусь.

– А я приказываю тебе: руку в огонь.

«Если я не послушаюсь, трансмагистр меня выгонит, и поиски Зои растянутся неизвестно насколько», – это соображение придало ему решимости, и он, зажмурившись, сунул руку в пламя. Странно, но никакой боли. Даже легкого тепла рука не ощутила.

– Ну очень тебя, бедный, обожгло? – ехидно осведомился Амадеус.

– Совсем нет, – продолжал удивляться Егор.

– И замечательно. Вытаскивай!

Едва Егор отдернул руку, трансмагистр облил ее холодящей жидкостью.

– Зачем? – удивился Егор.

– Чтобы не было волдырей, – объяснил Амадеус. – Мне помощник-инвалид не нужен.

– То есть огонь все-таки жег?

– Естественно. Но зато ты справился с испытанием.

– В чем же оно состояло?

– А вот это уже мой секрет, – заявил трансмагистр и, порывшись в шкафу, вытащил большой стеклянный шар. – Садись, – указал он Егору на табуретку. – Направь взгляд на шар. И смотри не мигая. Что ты там видишь?

– Ничего, – отвечал Егор.

– Приглядись повнимательней.

– Какой-то дымок появился, – рассмотрел наконец мальчик.

– Ну, а теперь на что дымок похож? – последовал новый вопрос.

– По-моему, на лошадь, – продолжал вглядываться Егор. – Белую. Хотя нет, – спохватился он, – у нее какая-то штуковина на лбу. Да это ж единорог!

– Единорог? – озадаченно повторил трансмагистр. – Первый раз… Никогда никто…

– Вы не знаете, кто такой единорог? – Егору была не слишком ясна причина его недоумения.

– Помолчи. Не о том речь.

Амадеус бросился к книжному шкафу и, выхватив с полки огромный кожаный фолиант, начал быстро его листать.

– Вот оно! – наконец раздалось его восклицание. – Белый единорог. Символ чистоты и… – он осекся. – Ну, это тебе знать ни к чему. Однако все равно странно. Даже не верится, – он сам глянул в шар.

Какое видение ему там предстало, для Егора так и осталось тайной, однако он понял, что и этот этап испытания окончился его победой.

Не успел он опомниться, как Амадеус кинул в него горсть монет и крикнул:

– Лови!

Реакции Егора хватило только на то, чтобы вытянуть в их направлении руки. Монетки, все до единой, просыпались сквозь пальцы на пол. Наниматель остался вполне доволен.

– Не вор. Обычно хоть несколько прилипает.

Егор, совсем осмелев, выпалил:

– А к Кирею Фомичу небось все прилипли.

Амадеус хмыкнул, однако, немедленно поджав губы, строго изрек:

– Один недостаток у тебя все-таки есть. Язык за зубами держать не умеешь. Пожалуйста, научись. Иначе уволю. А Кирей Фомич, чтобы ты знал, у меня уже двадцать лет работает. Можешь на его место губы не раскатывать, долго ждать придется.

– Да я и не претендую, – вполне искренне заверил Егор.

– А вот это плохо, – не понравился его ответ трансмагистру. – Здоровые амбиции еще никогда никому не вредили.

– Вроде плох тот солдат, который не хочет стать генералом, – неожиданно для самого себя процитировал Егор совершенно неизвестного в этом мире Суворова.

Трансмагистру слова полководца пришлись по душе.

– Интересная интерпретация. Сам придумал?

– Да не совсем. Это сказал один древний военачальник.

Амадеус кинул на него странный взгляд:

– Забавный ты парень. Историю любишь. Честный. И мозги есть. Разве что язык не по возрасту бойковат. Почтения к старшим маловато. Но это, видимо, дефект воспитания. А так далеко можешь пойти, хоть и папа из Океании.

– А я и хочу пойти!