Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

Глава 10. Доля Пути

— Илья! Да очнись ты наконец!

Явь встречала меня ударами по лицу, тряской и такой слабостью, что ещё минуту или больше я не мог даже глаза открыть.

— Брат, я тебе волью зелье, если не очнёшься и плевать на то, что сказал тебе Наставник.

— Не...

— Очухался, ха-ха! Что ты сказал?

— ... надо...

— Ты как? Глаза открыть можешь?

Яркий электрический свет резанул по сетчатке. Ещё несколько раз пришлось моргнуть, чтобы через узкие щёлки разглядеть Антона.

— Ну, как ты? — он вгляделся мне в глаза.

— ...де...?

— Мы у тебя дома. Я тебя еле до машины дотащил, ты был как труп. Там, ближе к рассвету, такая свистопляска началась... Туман, гром, молния, ты в огне — я к тебе подойти не мог. А как солнце взошло, сразу стихло всё, я тебя и вещи в охапку и ноги делать. Думал, сейчас вся округа сбежится — глянуть что тут за локальный звиздец.

— Дом... Хршо. Там... бя твари... ты цел?

— Какие твари? Ты о чём? Илюха, давай зелье примешь? Натур продукт, отвечаю. Ты крови вагон потерял, так тебя карёжило. Орал, как резанный, я тебя всего в крови забирал. Выпьешь?

— ...да

— Да?!?

— Еда...

— Ты еле языком шевелишь, какая еда?

— Там... хладильник... бль... он

— Ща погоди.

Про бульон я вспомнил сразу, как понял, что я дома. Приготовил я его заранее — ещё одна "закладка" Наставника. Наваристый, на говяжьей косточке — зашёл, как родной, заодно и жажду утолил, от которой в глотке будто наждаком ворочали. Антон помог мне принять полулежачее положение и накормил меня, словно ребёнка.

— Выглядишь — краше в гроб кладут. Может, всё таки, хлебнёшь отварчика? Хуже то уже не будет.

— Нельзя, — пробормотал я уже более внятно.

— Слушай, как я тебя одного оставлю? А мне... Короче, идти надо, дела у меня.

— Спасибо, Антон. Ты очень помог. Ты иди... Не волнуйся — До́мник за мной приглядит.

Такой монолог дался тяжело, даже дыхание сбилось, а лоб покрылся холодной испариной.

— Ты уверен? — ведун мялся и явно не знал как ему поступить.

— Да. Иди... Я позвоню... Спасибо.

Антон ушёл, оставив, по моей просьбе, бульон на плите и захлопнув дверь. До́мник, появившийся сразу после ухода Антона, уверил меня, что у кошки есть всё необходимое, а входная дверь закрыта надёжно.

О том, что после Обряда буду в таком состоянии, я не знал. Думал, если уж выживу, то покину тот берег на своих двоих, по крайней мере.

Весь день я лежал, ожидая, что силы начнут возвращаться. До́мник приносил мне воду и бульон, а больше мне ничего не лезло. Хорошо, что в туалет не хотелось, а то... Н-да. Вечером позвонил Антон. Сам я не мог дотянуться до телефона, снова помог мой домовой. Хотел попросить ведуна принести своё зелье, потому что состояние моё не улучшалось, казалось даже наоборот. Но, когда я носом принял звонок и ткнул в громкую связь, меня кольнула внезапная догадка и я самым бодрым голосом, на какой был способен, уверил Антона, что мне лучше. Заодно набрал Дмитрия и взял отгул на пару дней.

На экране смартфона я заметил время — 22:15. Закат был два с половиной часа назад и Сила не заставила меня делать Упражнение... Кто-то посмеётся, мол, какие мне сейчас упражнения? Но не я. Сила, если захочет, мёртвого заставит тарантеллу танцевать, уж я то знаю. Мысль крутилась, как аквариумная рыбка, и не давала себя ухватить. Я выспался днём и глубокой ночью бодрствовал, если это можно так назвать.

Почему Наставник не сказал мне об этой слабости, о том, что можно умереть и после прохождения Обряда? Наставник не ошибается, значит, так было нужно. А вот, что он сказал: «После испытания, Воля проявит себя и ты увидишь её».

«Испытание».

Не «Обряд».

А это означает...

Очень неприятно падать с дивана лицом вниз, не подставив руки и толком не чувствуя своё тело. Лицо вот почувствовал.

— Куда? — голос До́мника раздался сверху.

— Можешь поднять меня?

Интересные ощущения — наверно нечто похожее испытывают люди в аэротрубе.

— Помоги добраться до двери. И подай ключи. Спасибо.

По стеночке, на полусогнутых, собрав причёской кучу пыли и побелки — я спускался на первый этаж не меньше получаса. Хорошо, что до рассвета ещё хватало времени. На улице держаться было не за что и я брёл, шаркая, почти не поднимая ног, со скоростью беременной улитки. К дороге, отделяющей частный сектор, успел впритык. Стоило мне завернуть за угол, как край солнца показался из-за горизонта, ну или того, что его заменяет в городе. Я остановился, дыша как раненая лошадь и еле удерживая равновесие. Раскинул руки. Точнее, просто развернул чуть поднятые ладони вперёд. Это было похоже на тёплый душ, после долгого, трудного дня. Свет будто проникал внутрь меня и вымывал усталость.

Дальше, смог продолжить свою "пробежку" бодрым шагом сторожила дома для престарелых. Три круга обычно занимали у меня около тридцати пяти минут, сегодня я "прополз" один за два с половиной часа. Под конец, стал ловить на себе тревожные взгляды людей, которым рано на работу, водителей автомобилей и даже из нескольких окон домов. Сначала не понимал, чего они пялятся, а потом дошло — на мне одежда, в которой ездил на Обряд. Шорты, футболка и кросовки — замызганные, кое-где прожжённые, в потёках крови. Ещё и рожа вся в пыли и побелке, а во лбу "звезда" горит — про узоры я и забыл.

А сумасшедший дом бежит? — Все бегут.

Домой ввалился, как с корпоратива, который удался. Только трезвый. Всё качалось, всё плыло, лишь гравитация работала как надо, даже слишком хорошо. Стянул одежду и присел в центр зала. Сейчас отдышусь и начну... Когда почувствовал, что отключаюсь, резко вскинулся и приступил к Упражнению. Тело было как чужое, мозг сбоил, внутренний голос шептал: «и так нормально, ты сделал всё, что мог...». Но я довёл весь комплекс до конца. Из ванной, после контрастного душа, меня вытаскивал уже До́мник. Наверное. Я не вспомнил, как оказался на диване, когда проснулся.

Остаток дня провёл, стараясь хоть немного перемещаться по квартире, даже приготовил себе яичницу и впервые, после Обряда, нормально поел. С дивана вставал уже на четвереньки, что было огромным прогрессом. Закатное