Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг - Роберт М. Вегнер

– Туда. – Молодой офицер направил графского коня глубже в лес. Запах крови мешался с влажным, сладковатым ароматом гниющих растений, а на растоптанных, покрытых темнеющими уже пятнами папоротниках лежало шесть тел. Бороздки в подлеске указывали, что трупы стянули сюда из нескольких мест. Кан-Леверр осмотрел один, с головой, разрубленной ровнехонько напополам. Ему вспомнился топор сержанта.

Боевой скакун фыркнул, почуяв кровь, и склонил голову, словно готовясь к схватке. Посол успокаивающе похлопал его по шее.

– Кто это?

Он старался задать вопрос настолько равнодушно, насколько может тот, кто десяток лет провел на службе в имперском дипломатическом корпусе. Прозвучало так, словно он на приеме спрашивал об именах пришедших гостей.

Лейтенант присел подле трупа и распахнул одежду на его груди. Красная татуировка в виде двойного топора с остриями, стилизованными под бычьи рога, украшала грудь убитого.

– Я думал, что виндерцы уже не играют в такое. – Офицер поднял голову и взглянул на сидящего в седле графа. – Полагал, что боевой культ Сетрена закончился вместе со смертью Оннала Ог’Каля. А тут – такая неожиданность. Мы выходим из Арбердена до рассвета, надеясь, что вы поедете этой дорогой, – и вдруг натыкаемся в лесу на них. Если бы не псы, мы бы прошли мимо, даже не догадавшись, что к чему. Короткая схватка – и теперь двое наших легко ранены, а здесь – шесть трупов воителей с татуировками Быка. И арбалеты, стрелы к которым смазаны чем-то черным и вонючим. Не знаю, что это такое, но псы бегут от него, словно ошпаренные, а из пастей их течет пена, едва лишь подсунешь его им под нос. Я готов спорить: нам повезло, что их оружие оказалось невзведенным.

Лейтенант встал и вытер руки о плащ.

– Вот поэтому я и спросил, когда стала известна дата посольства.

Граф медленно, глубоко вздохнул. Старался сохранять каменное выражение, но, наверное, ему это не до конца удалось, поскольку на лице офицера появилось нечто вроде понимания.

– Вы не предполагали чего-то подобного, верно? Не на землях империи.

– Нет. Не тайных убийц с отравленными стрелами.

– А чего?

На этот раз подготовка его не подвела.

– Мне не думается, что я должен выдавать дипломатические секреты простому офицеру эскорта, которому нужно меня охранять. Вы прекрасно справились, и я рассчитываю, что и дальше останетесь настолько же умелы. Вы готовы к нам присоединиться?

Лицо лейтенанта не выражало никаких эмоций.

– Конечно же.

Он коротко отсалютовал и отошел к своим людям.

* * *

Арберден был крупнейшим, впрочем, и единственным городом в Гевенах. Эта долина, называемая также Рогом, вот уже четверть века превращалась во все более серьезную проблему для империи. Было в ней миль сорок с лишним длины, но всего несколько миль ширины. Входила она клином в территорию Винде’канна, перерезая пару важных торговых путей, в том числе и тот главный, который вел прямо в столицу королевства. Это неудачное расположение имело истоки в старой политике империи, проводимой согласно правилу «разделяй и властвуй». Еще тридцать лет назад к югу от Гевенах лежали независимые королевства Лаверд и Конелас. По мысли меекханских дипломатов, долина должна была служить зоной, отделяющей две эти воинственные страны от расположенного на севере Винде’канна. К тому же она позволяла контролировать торговлю между ними. Такая политика окупалась лучше, чем вооруженное вторжение.

Во время нашествия кочевых племен с востока, когда Меекхан оказался на грани гибели, в южных королевствах к власти пришел культ Сетрена-Воителя во главе с молодым жрецом Онналом Ог’Калем. Пронизанный темными аспектами, кровавый и безжалостный, культ провозглашал возрождение славы Сетрена, поражение империи, эпоху крови и топора. Иначе говоря – пытался вернуть время лет на триста назад, до того момента, когда меекханские полки в клочья разнесли святую армию Быка, а самого Сетрена включили в пантеон империи.

Культ становился сильнее – тем сильнее, чем больше поражений несла меекханская армия в схватках с се-кохландийскими а’кеерами. Он обрел популярность даже в Винде’канне и других северных странах, что не удивляло никого, поскольку религия, воздающая честь Сетрену-Быку, именно из этих мест и происходила. В Лаверде и Конеласе фанатики под знаком Рогатого Топора начали свое правление с резни среди местной аристократии, что дало им полноту власти, а когда им показалось, что Меекхан падет, Оннал Ог’Каль повел своих воителей на восток, нарушив подписанный несколькими годами ранее мирный договор. Он вошел в незащищенную страну, поскольку большую часть войск отвели в центральные провинции, находившиеся под ударом, занял несколько замков, ограбил с пару десятков городов и местечек, а бойня, которую устраивали его означенные татуировками рогатого топора воины, пугала людей еще много лет после. Но империя совладала с се-кохландийцами в великой битве за Меекхан, а потом на запад отправились полки из приграничных земель. Те самые, чьи семьи сажали на колья, сжигали на кострах и колесовали. Одновременно в действие была приведена и дипломатическая машина, убедившая молодого владыку Винде’канна, что культ угрожает ему даже в большей степени, чем империи, и искусившая обещанием земель Лаверда, которые можно было бы занять.

Две армии вошли на территорию охваченных религиозным безумием княжеств одновременно. И ни одна не знала милосердия. Каждое село, в котором отыскивали хотя бы малейший след культа Сетрена-Воителя, ровняли с землей; деревья сгибались от висельников. На перекрестках дорог не хватало места под распятия и колья. Вороны и вороны наполнили небо немолчным граем, а стаи их заслоняли солнце. Это была самая кровавая ответная акция, какую империя проводила за несколько последних веков. За нарушение договора, за предательский удар в спину, за убийства женщин и детей.

В три месяца оба королевства исчезли с карт, местная аристократия там уже почти не существовала, население оказалось изрядно прорежено, а земли их поглотил Винде’канн. Меекхан не был заинтересован в опустошенной стране. И тогда оказалось, что долина Гевенах торчит, будто терние, воткнутое в середину чужой страны. Виндерским купцам приходилось платить мыто, чтобы проехать всего несколько миль, – или накидывать крюк во много дней дороги. В свою очередь, для империи удержание долины и обеспечение ее безопасности оказались чрезмерно сложны. Любимым методом различнейших банд стала быстрая атака насквозь – вход с севера, грабеж сельца или каравана и скорое бегство на юг. Или же рейд в противоположном направлении. Удержание плотной границы длиной в восемьдесят миль требовало бы несколько – а то и с десяток – тысяч человек. Больше, чем в трех крупных провинциях, вместе взятых.

К тому же, как объяснял граф, в последнее время изрядная часть местных головорезов объединилась в одну большую банду, которой предводительствовал Навер Та’Клав, племянник самого Аэрисса Клависса. Молодой бандит открыто симпатизировал так до конца и не искорененному культу Сетрена-Воителя и почти откровенно насмехался над меекханской армией. Банда его разрослась настолько, что сумела бы встать против двух полных рот Горной Стражи. Ситуация весьма деликатная: они теперь направлялись на переговоры с властителем, ближайшего кровного родственника которого схватили бы и убили, застань его на территории империи. До Кеннета уже доходили слухи об этом, но до сего времени Горная Стража не получала никаких специальных приказов относительно той банды.