Боевые роботы Пустоши - Сергей Зайцев

Я еще вскидывал «нову», собираясь всадить заряд почти в упор, когда тугой хлопок гаусс-пушки «Снайпера» положил конец тщетным размышлениям. Твердотелая болванка с чудовищной скоростью и силой ударила в поврежденное плечо. Пробив остатки ПК-брони и вспоров мою внутреннюю начинку, снаряд почти добрался до главного двигателя.

Почти. Я все еще цеплялся за жизнь. Мое «сердце» еще не остановилось. От силы удара я присел, сложив лапы, брюхо коснулось земли. А от невероятной вспышки боли наполовину ослеп, отказали все системы обработки информации и сканирования, кроме непосредственных «глаз» – нанолинз, разбросанных по внешней броне. Казалось, в груди вместо сердца вспыхнул жаркий костер, поджаривая внутренности. В довершение несчастья замкнуло систему постановки маскирующих завес, и «Гончий» судорожно выпустил темное аэрозольное облако, тут же окутавшее пространство вокруг него на десяток метров – надо мной словно вырос дымовой гриб. Луч лазера частично вязнет в такой завесе, теряя мощность и пробивную силу, а реактивные снаряды и ракеты, бывает, взрываются раньше времени. Но для болванок гаусс-пушки это облако не помеха, как и защитное ЭМ-поле. Зато я теперь ослеп окончательно.

Следующий снаряд вспорол мне бок, еще удар, корпус повело в сторону, я судорожно двинул лапой, пытаясь удержать равновесие, за что-то зацепился и все-таки рухнул на спину. Неразличимый противник, прекрасно видевший меня сквозь аэрозольную завесу – его-то инфрасканер остался исправен, больше не позволил подняться, принявшись методично и безжалостно расстреливать сверху – словно заколачивал снарядами гвозди в крышку моего гроба.

Боль… это невозможно описать. Невозможно вытерпеть… Я перестал осознавать, кто я такой, превратившись в сплошной комок безумия… Внешние рецепторы продолжали принимать скудную информацию, но анализировать ее уже было некому.

Сквозь черный дым сверху пробились острые языки пламени.

«Снайпер» решил пройтись над растерзанным «Гончим» на реактивных струях своих прыжковых двигателей. Нано-сенсоры НК-брони сгорали в жарком пламени сотнями, тут же включались запасные и снова сгорали, еще и еще, фокусировка на экранах обзора смазывалась, шла рябью…

«Эй, новичок, приятно быть поджаренным? Вероятно, так же, как погребенным. Хорошая была попытка, но теперь моя очередь».

Пытка длилась вечно.

Затем меня, видимо, все-таки выбросило из игры.

Я плохо осознавал, что происходит вокруг. Я задыхался от нестерпимой боли во всем теле, желудок жесткими спазмами выворачивало наизнанку, перед глазами маячили смутные пятна чьих-то склонившихся лиц – зрачки не желали фокусироваться, слышались встревоженные голоса…

Видимо, случилось именно то, о чем предупреждала Дьюсид – мой мозг не сумел отличить иллюзию, созданную симулятором, от реальности, но сейчас я думал не об этом… я вообще ни о чем не думал, мне было так плохо, что хотелось только одного – умереть.

Одно из смуглых пятен наклонилось ближе и оказалось лицом Зайды, рассматривающей меня своими золотисто-зелеными глазами с некоторой долей озабоченности пополам с брезгливостью. Ее полные губы шевельнулись, выпустив слова, но звук, казалось, достиг моих ушей через целую вечность:

– Давай, парень, не держи это в себе. Расслабься.

Очередной болезненный спазм согнул тело в дугу, от дикого напряжения мышцы, казалось, вот-вот порвутся. Я едва успел повернуть голову, как меня вырвало на чьи-то башмаки, и я, наконец, отключился.

Тихо вздохнула невидимая дверь за спиной, послышались мягкие шаги, затем – протестующий скрип кресла, в которое опустилось тяжелое человеческое тело.

– Просыпайся, Вождь. Гости пришли.

Голос Ухана не вызвал особой симпатии. Я давно уже проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами в каком-то странном состоянии бездумья и меланхолии, уткнувшись лицом в подушку.

– Если ты не встанешь сам, мне придется стащить тебя с кровати. За ноги. Чтобы чувствительнее приложился об пол. Зайда не любит ждать.

Черт, ну почему бы им не оставить меня в покое?

Я тяжело вздохнул, отбросил одеяло и сел с краю, поставив ноги на теплый оранжевый ковролин, которым был устлан пол комнаты. Стены и потолок тоже были оранжевыми, только светлее оттенком. Жуткая комната. Дизайнера не мешало бы пристрелить за такую фантазию. И как же должна называться гостиница с подобным оформлением?

Гостиница называлась «Империал», без всяких затей – справка поступила от лоцмана, воспринявшего мысль как запрос. Все верно, выбравшись вчера из сенс-ложа, я как-то не успел отключить интерактивный режим, потому что умудрился отключиться сам. Пришлось сделать это сейчас, чтобы нанокомп не забивал голову лишней информацией, сегодня на это не было настроения – вникать в разные несущественные мелочи окружающего быта.

Ухан с хмурым и озабоченным видом сидел рядом с кроватью, утонув в массивном кожаном кресле – тоже оранжевом, и довольно-таки неприветливо рассматривал меня. Матово-серая сфера дроида парила в метре над его левым плечом. Похоже, теперь «Опекун» – его любимая игрушка, раз он не расстается с ним даже в номере.

– Ну и как твое самочувствие?

Я отвел взгляд в сторону. Ближе Ухана мне были только родители, но говорить с другом не хотелось. Вообще говорить ни с кем и ни о чем не хотелось. Странное состояние раздвоения. Я сам себя не узнавал. Словно мое тело находилось здесь, в комнате, а сознание витало где-то в другом месте, наблюдая за Уханом со стороны, и ему было абсолютно наплевать, что тут происходит.

– Давно мы в этой гостинице?

– Со вчерашнего вечера. Хорош, ничего не скажешь. Не помнишь даже, как мы тебя сюда тащили.

Он протянул руку, сгреб мою одежду с передвижной вешалки, стоявшей у изголовья кровати, и кинул мне на колени. На вешалке остался висеть пояс со станнером, но оружие меня сейчас тем более не интересовало.

– Одевайся, Вождь, время не ждет. Иначе Зайда придет сама и поторопит тебя. Ты этого хочешь?

– Мне все равно. Хоть сам Господь Бог.

Тем не менее я принялся натягивать брюки и рубашку.

– Неудивительно, что тебе все равно, – проворчал Ухан. – У тебя еще не закончился отходняк после «черного рая». Внутри словно пустота и холод, верно? И еще – легкая эйфория, мешающая воспринимать что-либо всерьез?

– Откуда ты знаешь? – вяло поинтересовался я.

– Прочел в Сети. При желании там можно отыскать все, что угодно. В том числе и симптомы постэффекта от этой наркоты. Пришлось ее вколоть, когда тебя выворачивало наизнанку… Ты хоть представляешь, как нас напугал, дурень? – И без того непривычно хмурое лицо Ухана потемнело еще больше, смахивая теперь на грозовую тучу – на какой-то миг он даже показался мне незнакомым человеком, хотя дружили мы с самого детства. Никогда не видел, чтобы он так переживал по какому-либо поводу, обычно с его физиономии не сходит лениво-добродушное выражение. Правда, в окрестностях Ляо никогда не происходило ничего серьезного, поэтому так ругаться ему тоже не приходилось. – Чего молчим? Нечего сказать?