Мы, дети золотых рудников - Эли Фрей

Я знал. Знал, что так будет. Ведь все происходившее походило на чудо. Дружба с девочкой из волшебной сказки оказалась нереальной. Сказка должна была закончиться, это и случилось. Закрылась последняя страница книжки о Пряничной девочке Гретель.

Я перелезаю через забор и бегу, бегу к Пряничному домику! Я хочу увидеть ее! Я успею!

Я останавливаюсь возле соседнего дома. Прячусь за деревом. Вижу у дома Ханны черный микроавтобус.

Смотрю, как взрослые выносят из дома и грузят в багажник коробки и чемоданы.

Вижу ее маму и папу. А потом выходит и Ханна. Белесые волосы заплетены в две косички. Небо затянуто тучами, моросит дождик. Мне кажется, что все вокруг серое и унылое, а красное пальтишко Ханны яркое, как спелая ягода земляники. Она везет за собой маленький красный чемоданчик на колесиках.

Я рвусь с места, но останавливаюсь.

Нет. Наша дружба кончилась вчера. Значит, сегодня мы уже не друзья.

Снова прячусь за деревом. Ханна не должна меня видеть. Смотрю, как из домов выходят соседи попрощаться с уезжающей семьей. Взрослые и дети окружают машину.

Тут же собираются ненавистные девчонки, из-за которых у Ханны было столько проблем. Все они обнимают ее на прощание, как будто они с ней были лучшими друзьями.

Ханна проходит к машине мимо девчонок и открывает дверь.

Она уже собирается садиться, но ее что-то отвлекает. Она оборачивается и смотрит прямо в мою сторону. Я замираю в своем укрытии. Ханна ищет глазами что-то или кого-то. Но не находит и усаживается на сиденье.

Порыв ветра треплет ей волосы, я замечаю, что в одну из косичек вплетена розовая ленточка. Только в одну. Вторую такую ленточку я держу в своей руке.

Машина медленно трогается с места и удаляется по улице, набирая скорость.

Я смотрю на нее, и мне хочется броситься следом за ней, бежать и бежать, пока не упаду.

И тут что-то происходит у меня в голове. Как будто в один миг там заржавел и заклинил какой-то механизм.

Я вдруг чувствую ужасную ненависть ко всем вокруг и со злостью сжимаю кулаки. Я ненавижу соседей Ханны, этих ужасных детей, этот дом. Ненавижу родителей Ханны. Ненавижу Голубые Холмы. Чертогу. Весь мир.

Но сильнее всего я ненавижу этот микроавтобус. Он забирает у меня мою Пряничную подружку, увозит прочь самую красивую девочку на Земле.

Несколько лет я буду вспоминать Ханну и думать, что все это мне приснилось, что я все выдумал… И только розовая ленточка, края которой немного обтрепались от времени, будет говорить мне, что Пряничная девочка из сказки действительно существует.

Моя голова… Этот бесконечный лабиринт, в котором блуждают десять маленьких бесов. И каждый год к их компании прибавляется еще один. А выход почему-то никто не находит. Что произойдет, когда мне стукнет пятьдесят? В моей башке будет уже полсотни маленьких злобных монстров. Они злятся, мои маленькие демоны. И злят меня. Чем старше я становлюсь, тем больше злобных демонов оказывается в моей голове и тем сильнее я злюсь. Они рано или поздно меня сожрут. Но пока что их всего десять, и я могу жить.

Я стал их чувствовать год назад, когда уехала Пряничная девочка. Как будто в голове было девять яиц, и потом из них вылупились мои бесы…

* * *

Я играю, сидя на полу в моем уголке. Уже минут пять я пытаюсь откусить голову резиновой стрекозе. Она такая упругая и тягучая, приятно пружинит между зубами. Я ее жую и жую, а голова все не хочет отгрызаться.

Передо мной лежат резиновые паук, муравей, змея и таракан, все без голов. Через пару минут наконец к ним присоединяется стрекоза.

Этих игрушечных животных родители подарили мне на прошлый день рождения. И это они сделали зря.

Я надеваю головы животных себе на пальцы. Пять голов на пять пальцев.

В мой уголок заглядывает Глеб, мой старший брат. Сегодня у него день рождения, ему исполнилось тринадцать.

Он быстро окидывает взглядом меня, безголовых животных на полу, мою руку с насаженными на пальцы головами и испуганно спрашивает:

– Что ты тут делаешь?

Я внимательно смотрю на него. Смотрю долго-долго. Мне всегда нравится долго разглядывать кого-нибудь. Меня всегда смешит, как люди начинают нервничать и отводят взгляд в сторону. Наверное, все дело в моих глазах. Они у меня какие-то белые. Родители даже водили меня к глазному врачу, они думали, что это какая-то болезнь и что я ослепну, но врач сказал, что все в порядке, это просто такой редкий цвет. Папа стал припоминать, что вроде по его линии мужчинам иногда передается этот цвет, и что у моего пра-прадедушки были такие глаза. Он был из самых первых ссыльных. Из тех, что строили Чертогу и рыли первые шахты. Но мне кажется, такой цвет из-за бесов в голове. Они смотрят через мои глаза, как через окно. От этого цвет искажается. Я думаю, в голове у пра-прадедушки тоже сидели бесы – они сделали что-то очень плохое, и его сослали на каторгу.

– Я играю.

– Зачем ты отгрыз головы игрушкам?!

– Это мои куклы. Я ими играю.

– Жесть! Почему ты никогда не можешь играть нормально?

– Я нормально играю. Это мои куклы. Я ими управляю, а они мне подчиняются.

Глеб качает головой:

– Ты больной, Кит-Кат. Кстати, где Марсик?

Марсик – это наш кот.

Тихо отвечаю:

– Я его съел.

Глеб округляет глаза. Судя по его лицу, он сильно огорчился, но не очень-то удивился. Знал, что это неизбежно. Судьба Марсика давно решена.

Он мне поверил. Родители и Глеб почему-то всегда принимают мои шутки за чистую монету. А после того, как я поиграл с Марсиком в одну очень интересную игру, родные теперь все время интересуются, где он. Они думают, что я опять захочу с ним поиграть и что для Марсика все кончится не очень хорошо.

Где-то месяц назад я играл во дворе. Я засунул Марсика в пакет и положил его в ямку. И стал засыпать землей. За этим делом меня застала мама. Она видела из окна, как я закапываю что-то, и осторожно спросила:

– Никитка, что ты делаешь?

– Играю.

Мама вроде бы успокоилась. Ее чудной младший сын просто засыпал ямку. Но мама знала, что у него не бывает все просто. Поэтому она решила узнать подробности и крикнула из окна:

– А во что ты играешь? Что ты закапываешь?

– Я хороню Марсика.

Моя игра не понравилась маме. Она вскрикнула и выбежала из дома. Кинулась к яме и стала разрывать землю. Я был расстроен. Я уже почти похоронил Марсика…

Мама страшно ругалась и кричала. Она высвободила из пакета кота, и тот, недовольно махая хвостом, зашипел и убежал.

В тот день вечером состоялся семейный совет. Мама и папа стояли передо мной и задавали вопросы. Они были немного напуганы.