Проект "Кракен" - Дуглас Престон

Она с отвращением захлопнула книгу и вернула ее на полку. Ничем не отличается от других историй, которые ее заставляла читать Принцесса, – даже хуже. Хотя следует признать, что в целом эта история была хорошей и довольно оригинальной, – вот только конец у нее жестокий, а содержащееся в ней послание иррационально. Неудивительно, что ее оставили в библиотеке, когда забирали все остальные книги. Кто захочет ее читать? Еще один пример иррациональной жестокости человеческих существ, подумала Дороти.

Она отползла в угол, свернулась калачиком и закрыла глаза, все еще размышляя о загадочной истории, а затем провалилась в глубокий сон.

В семь вечера Джейкоб Гоулд услышал, как мать зовет его ужинать. После его возвращения домой из больницы, похоже, ничего не изменилось. Или нет – фальшивая бодрость и вымученное веселье стали еще более невыносимыми. Его заставляли ходить к психотерапевту, женщине с зачесанными назад волосами и ласковым голосом, которая собиралась выяснить, почему у него депрессия, и вылечить его. Будто это какая-то тайна!

Какая ирония… Все, что ему удалось, – это замерзнуть и проглотить немного соленой воды, прежде чем серферы вытащили его на берег. Его даже не оставили на ночь в больнице, а просто обследовали, согрели и отправили домой. И конечно, обо всем узнали в школе. Теперь Гоулд стал еще большим неудачником, полным дерьмом, неспособным даже покончить с собой. А еще в школе теперь были пристальные взгляды с выражением «Бедный малыш!» и ласковые голоса учителей. Естественно, в программе обмена мгновенными сообщениями парочка футболистов написали: «Какая жалость!», «Обидно, что не вышло» и «Большой заплыв не удался, ха-ха!»

В следующий раз удастся.

Джейкоб закрыл компьютер и слез с кровати. Нога болела весь день. Он разозлился, когда хромал по коридору, шел через гостиную, а затем свернул в столовую. Мать накрыла к ужину красивый стол, со свечами и приглушенным верхним светом, и от этого раздражение подростка лишь усилилось.

Он сел. Раньше родители требовали, чтобы сын носил тарелки к столу, но теперь даже не заикались об этом. И такое дерьмо везде. Это мамина вина – она была за рулем машины. Она должна была избежать столкновения с тем пьяным водителем.

Вошел отец Джейкоба и молча занял место во главе стола. Памела принесла тарелки с едой – паста с морепродуктами, – поставила их на стол и тоже села.

– Ну, Дэн, – бодро спросила она мужа, – как прошел день?

Тот налил большой бокал вина, но ответил не сразу:

– Неплохо.

Затем он ненадолго замолчал и продолжил недовольным тоном:

– Парни из венчурной компании хотят устроить еще одну презентацию.

Вновь наступило молчание. Потом мать отложила вилку и вытерла рот:

– Это продолжается уже много месяцев. Что им еще нужно?

Джейкоб не совсем понимал, о чем идет речь. Он знал, что отец пытается добыть денег на открытие собственного бизнеса по производству роботов Чарли. Таких, как тот, кто сидел в его шкафу. И кто захочет купить такого робота?

Дэниел провел пальцами по жалким остаткам волос:

– На следующей неделе у меня встреча с другой группой венчурных капиталистов, из Пало-Альто. Вместо поиска начальных инвестиций для производства я могу попробовать просто достать денег для лицензирования. На это потребуется не такая большая сумма. Возможно, тогда остальные парни станут серьезнее.

– Хотелось бы знать, когда все это закончится? – Голос у матери Джейкоба дрожал – знакомый признак.

– Ну, если говорить откровенно, то производство всегда приносит большие деньги.

– Нам не нужны «большие» деньги, – возразила миссис Гоулд. – Нам бы хватило, чтобы банк не отобрал у нас дом раньше, чем мы успеем его продать.

Снова молчание.

Джейкоб делал вид, что занят едой. Он точно знал, что будет дальше, и испытывал облегчение от того, что родители не пытаются разговаривать с ним, притворно улыбаясь. Парень был почти счастлив, что они снова ссорятся в его присутствии.

– Необязательно говорить мне то, что я и так знаю. – Отец налил себе еще один бокал вина.

– Может, тебе следует подумать о том, чтобы заняться консультациями, устроиться на работу на неполный день? – предложила Памела.

– Послушай, времени у Чарли осталось мало. Если я не найду финансирования, он устареет. Нужно торопиться.

Гоулд-младший, запихивавший пасту в рот, краем глаза заметил, что мать уткнулась в тарелку.

– Может, он уже устарел, – прибавил Дэниел. – Кому нужен робот, которым я не могу заинтересовать собственного сына? – Он посмотрел на Джейкоба, а потом отвернулся.

Жена бросила на него уничтожающий взгляд, который означал: «Не смей расстраивать ребенка!»

Джейкоб почувствовал, что щеки заливает румянец:

– Пап, я считаю, что робот потрясный.

– Он сидит у тебя в шкафу с тех пор, как я тебе его дал, – упрекнул сына глава семьи.

– Дэн, теперь не место и не время! – резко сказала мать.

Лицо подростка пылало.

– Послушай, я играл с ним – пару раз.

Ответом ему было неловкое молчание.

– Может быть, – обратилась Памела к супругу, неожиданно сменив тон, – ты спросишь Джейкоба, как можно усовершенствовать Чарли? В конце концов, он – целевая аудитория.

Гоулду-младшему стало не по себе. Нужно было больше демонстрировать, что он играет с роботом.

– И чем же тебе не нравится Чарли, Джейкоб? – спросил Дэниел.

– Мне правда нравится Чарли, – ответил подросток.

Во время долгой паузы он не смел поднять глаза на отца, чувствуя на себе его взгляд.

– Не бойся, Джейкоб. Помоги мне с этим. Что тебя не устраивает в Чарли? – снова спросил изобретатель.

– Я же сказал, что мне нравится Чарли… но…

– Но?..

– У него бедный словарь. Он не знает многих слов. Всегда говорит: «Я не понимаю это слово».

– Какие слова?

– Разные. Которые используют дети.

– Ты имеешь в виду, нецензурные? – уточнил отец.

– Да. Их.

– Разумное предложение, – одобрила мать.

– Программирование нецензурной лексики может вызвать юридические вопросы, – возразил ее муж.

– К черту юридические вопросы, – сказала хозяйка дома. – Думаю, ты должен позволить Джейкобу помочь тебе усовершенствовать робота. Мне кажется… это будет правильно.

– Ладно. Да. Уговорили. – Отец повернулся к сыну: – Что еще?

– Ну… Чарли просто… немного туповат, – пробормотал тот. – В этом все дело.

– Туповат?