Плата - Лиля Ризк

***

На следующей неделе Виктория планировала забрать Лану домой. Ее выписывали, хотя она продолжала лежать практически без движений. Хорошо, что рукам чувствительность вернулась, и они задвигались. Она могла сама есть, держать стакан и даже писать. Но ее накрыла серьезная депрессия и пропал аппетит. Лана сильно похудела, под ее красивые голубые глаза легли темные тени, первое время по щекам постоянно текли слезы, но со временем она перестала плакать и разговаривать тоже перестала. Она только иногда просила умертвить ее, вколоть что-нибудь, чтобы уснула вечным сном. С ней работали психологи, но выслушав их, она закрывала глаза и засыпала, не произнося ни слова. Ноги все еще были парализованы. Доктора сказали, что дальнейшее лечение не имеет смысла. Теперь все будет зависеть только от ее желания жить. Но заверили, что подвижность ее ногам вероятнее всего тоже вернётся, так как поначалу она не могла двигать даже пальцами на руках, но вскоре они заработали. Так будет и с ногами, надо было только работать над собой и лучше всего это делать дома.

Дом ее, в котором стены лечат, был пугающе пуст. Если бы Ольга Николаевна не умерла, то Лана быстро бы поднялась, но, к сожалению, случилось худшее. И из всех ее близких, на кого она могла рассчитывать, осталась только ее подруга Виктория. Та самая, которую она дважды предала.

Виктория ехала за Ланой на своем старом автомобиле, том самом, который ей купил ее любимый Роберт. Ламборгини ещё ни разу не выезжала из гаража. Она попросила Марка дать ей время, и он терпеливо ждал.

Ее удивляло, что он не просил ее перевести все приобретенное имущество на его имя. И если даже, для этого требуется время, то почему-то он даже не заводил разговор на эту тему. Словно, все что ему надо было, это стать ее мужем. «Надеюсь, он не убьет меня», – она улыбнулась своим мыслям. Чёртовы маньяки.

Виктория как могла чаще навещала свою подругу детства, сидела, рассказывала ей что-нибудь, но Лана не реагировала. Когда она приехала за ней, ее аккуратно усадили в автомобиль и сложили автоматизированное инвалидное кресло, которое Марк накануне приобрел для Ланы, в багажник, она заплакала.

Виктория попрощалась с медперсоналом и, усевшись за руль, посмотрела на подругу, протянула к ней руку и проговорила:

– Ты поднимешься, дорогая, все будет хорошо. Это лишь дело времени. Мы встанем на ноги, обещаю.

– Я не хочу, – хрипло прошептала Лана, опустив голову.

– Это все пройдет, – сказала Виктория и завела двигатель.

Но когда они проезжали круг на перекрестке улиц, Лана вдруг открыла свою дверь и почти вывалилась наружу, желая скатиться кому-нибудь под колеса. Виктория закричала в испуге и правой рукой схватила ее за другую руку, потянув на себя, не выпуская руль.

– Что ты творишь, сумасшедшая! – кричала Виктория, она из последних сил держала свою подругу, которая повисла вниз головой над дорогой. Виктория рискнула и вывернула свой автомобиль так, чтобы Лану не сбили и в бок с ее стороны врезалась другая машина. Металл заскрежетал и немного вдавился в салон, зажав Викторию. Спасло то, что они были на кругу и все автомобили ехали на предельно низкой скорости, поэтому Виктория получила лишь сильный испуг, ну и, конечно, испорченную машину. Ее гневу не было предела. Ей захотелось реально уже избавиться от своей горемычной подруги, которая то и дело устраивала ей серьезные проблемы, но все, что она себе позволила – это подняла ее назад на сидение и обняла, прошептав на ухо, – пожалей мою дочь, если тебе плевать на меня, пожалей Ксюшку.

Лана опять расплакалась и еле слышно ответила:

– Прости меня. Прошу, брось меня, я не могу так жить больше.

– Можешь! Слышишь можешь и будешь! Ты быстро встанешь на ноги и поедешь помогать Роберту и тете Маше с хозяйством и воспитанием нашей дочери, я не могу пока этого сделать.

– Что?!

Но тут сбежались люди и полицейские, и их разговор прервался.

Спустя минут двадцать примчался Марк, по его испуганному виду Виктория поняла, что он не собирается ее убивать. Он обнял ее крепко и сказал:

– Боже, как я напугался! Вика, почему ты не сказал мне, что отправляешься в больницу? Мы бы поехали вместе за твоей подругой.

Лана сидела и смотрела непонимающе на незнакомца.

– Лана, познакомься – это мой муж, Марк.

Он погладил ее по плечу, с теплой улыбкой, вместо того, чтобы подать ей руку для пожатия.

Виктория глянула на нее, передавая взглядом укор и досаду в одном порыве.

Ее автомобиль отправили в ремонт и после этого продали, а она пересела на свой новый Ламборгини.

Мало-помалу Лана стала приходить в себя. Роберт ни разу не показался в больнице и никогда не говорил ни с ней, ни с Викторией по интернету, по телефону, даже когда узнал о случившейся аварии с ними.

И на похоронах своей бывшей тещи он не показался. Его словно не стало. Он одним разом вырезал себя из их жизни, как ножницами вырезают ненужные лица на фотографиях. Но Ксюша и тетя Маша подтверждали, что все же он существовал. По их рассказам, он иногда вывозил их в ресторан и даже в парк на карусели, естественно, с охраной. Руслан так же через день два захаживал к ним, часто оставался с ночёвкой, и вообще он превратился в друга Роберта. Эдуард из Америки тоже часто звонил, и они постоянно общались. Виктория грустно улыбалась, слушая новости. Ее сердце разрывалось от тоски и боли, но она держалась, сжав кулаки, терпела и молила Бога, чтобы это мучительное ожидание поскорее закончилось.

Хотя было видно, что Марк не спешил.

Тимур при встрече удручил её ещё больше, сказав, что только через год она может надеется на что-то, но до будущей весны ничего не произойдёт, точно. Потому что ей сначала необходимо войти в права наследования, а это требует времени, и уже потом, спустя ещё какое-то время, она будет потихоньку переписывать имущество на своего мужа и только после этого, он ее отпустит. Тимур одарил ее долгим взглядом, полным сожаления и желания одновременно, и вполголоса проговорил:

– Я бы не отпустил на его месте…

– Прошло три месяца, – сказала Виктория, пропустив мимо его признание.

Он вздохнул и, откинувшись на спинку стула, сказал:

– Вот ещё раз пять по три, как минимум.

Они сидели в закрытом кафетерии, куда пришли по отдельности. Она посмотрела на него и произнесла:

– Я не выдержу столько. Я скучаю по Ксюшке. Я уже не могу!

Тимур, ничего не говоря, просто смотрел на нее.

– Я вообще не понимаю смысл этой ситуации, если честно, – размышляла вслух Виктория. – Если Роберт преспокойно работает, выезжает с ними в парк погулять, почему мне нельзя видеться хотя бы с дочерью?

Он сделал подобие улыбки и потёр глаза пальцами, как будто скрывал свою иронию, продолжая молчать, просто пожал плечами.