Убийство в теологическом колледже - Филлис Дороти Джеймс

Он обдумывал то, что узнал. По странному стечению обстоятельств Клара Арбетнот скончалась в том же хосписе, где медсестрой работала Маргарет Манро. Впрочем, может, это не так уж и странно. Мисс Арбетнот вполне могла пожелать умереть в том графстве, где родилась. Объявление о вакансии в колледже Святого Ансельма напечатали в местных газетах, к тому же миссис Манро как раз искала подходящую должность. Но эти женщины никак не могли встретиться. Нужно, конечно, сверить даты, хотя коммандер и так прекрасно все помнил. Мисс Арбетнот умерла за месяц до того, как Маргарет Манро приняла должность в хосписе.

Он узнал и еще кое-что, и это осложняло всю ситуацию. Как бы на самом деле ни умер Рональд Тривз, его смерть приблизила закрытие колледжа Святого Ансельма. И когда это произойдет, четверо членов церкви станут очень богатыми людьми.

Коммандер решил, что в Святом Ансельме не станут возражать, если он будет отсутствовать большую часть дня. Но вернуться к ужину он обещал отцу Мартину. Побродив два часа по городу и удовлетворив свое любопытство, он наткнулся на ресторанчик, где ни еда, ни интерьер не были пафосными, и скромно пообедал. До возвращения в колледж он планировал сделать кое-что еще. Полистав в ресторане телефонный справочник, Дэлглиш нашел адрес издателей «Соул-Бэй уикли гэзет». Офис, где готовили к печати местные газеты и журналы, представлял собой низкое кирпичное здание, больше смахивающее на гараж, расположенное вблизи одного из перекрестков на выезде из города. Достать старые экземпляры газеты получилось без проблем. Карен Сертис не ошиблась: выпуск, появившийся за неделю до смерти миссис Манро, действительно содержал фотографию украшенной лентами телки у могилы своего хозяина.

Дэлглиш вернулся к машине, которую припарковал перед зданием, и стал изучать газету. Оказалось, что это типичная провинциальная газетенка, главным образом отражающая новости местной жизни, интересы деревушек и скромных городков: просто глоток свежего воздуха после предсказуемой проблематики солидных общенациональных газет. Здесь печатали новости о том, когда собираются игроки в вист, писали о благотворительных распродажах, соревнованиях по дартсу, похоронах и собраниях местных групп и ассоциаций. Целая страница фотографий женихов с невестами, которые, склонив друг к другу головы, улыбаются в камеру, и несколько страниц объявлений о продаже домов, коттеджей и бунгало. Четыре страницы были посвящены личным объявлениям и рекламе. И только две заметки наводили на мысль, что где-то в мире существуют более серьезные проблемы. В одном сарае обнаружили семерых нелегальных иммигрантов, и возникли подозрения, что их привез на лодке кто-то из местных. А еще полиция нашла кокаин, пришла к выводу, что работает местный дилер, и произвела два ареста.

Свернув газету, Дэлглиш отметил, что интуиция его обманула. Если что-то в «Гэзет» и вызвало воспоминания у Маргарет Манро, то этот секрет ушел в небытие вместе с ней.

18

Его преподобие Мэттью Крэмптон, архидьякон Рейдона, поехал в колледж Святого Ансельма по кратчайшему пути от своего дома в Крессингфилде, расположенного к югу от Ипсвича. Он направился к шоссе А12 со спокойной уверенностью, что оставил приход, жену и кабинет в полном порядке. С юношеских лет, уезжая из дому, он всегда допускал (хотя и не озвучивал эту идею вслух), что может не вернуться. Не то чтобы его одолевали серьезные опасения, но подспудная мысль существовала всегда, подобно другим непризнанным страхам, которые, словно спящие змеи, свернувшиеся клубочками, покоились в темницах его души. Иногда ему приходило на ум, что каждый день своей жизни он проводит в ожидании конца. Но небольшие ежедневные ритуалы, которые об этом свидетельствовали, не имели ничего общего ни с патологической озабоченностью летальным исходом, ни с верой в Бога. По большей части все шло из детства. Каждое утро мать требовала надевать чистое нижнее белье: вдруг его собьет машина, а после тело выставят на обозрение медсестер, врачей и гробовщика как достойную сожаления жертву материнского равнодушия. Будучи ребенком, он иногда представлял себе такую финальную сцену: он – распластанный на столе в морге, а рядом – мать, которую успокаивает и радует мысль, что хотя бы трусишки чистые.

Свой первый брак он убрал так же методично, как убирал свой стол. Иногда архидьякон мог молчаливо замешкаться у лестницы, бросить беглый взгляд из окна кабинета, неожиданно воскресить в памяти полузабытый смех – но все это было словно во сне, скрывалось за приходскими обязанностями, еженедельной рутиной и его вторым браком.

Он заключил свой первый брак в глубокую темницу души и задвинул на двери засов, но сначала вынес ему почти официальный приговор. Однажды он услышал, как его прихожанка, мать слабослышащего ребенка с дислексией, описывала, как дочь «задокументировали» местные власти, что означало: потребности девочки были оценены и надлежащие меры согласованы. Итак, в абсолютно другой ситуации, но с равноценными полномочиями он «задокументировал» свой брак.

Эти невысказанные слова он никогда не доверял бумаге, но мысленно мог повторять их, словно рассказывал о какой-то случайной встрече и о себе, всегда в третьем лице. Записанное в голове окончательное резюме по его браку всплывало курсивом.

С первой женой архидьякон Крэмптон сочетался браком вскоре после того, как стал священником в бедном городском приходе. Барбара Хэмптон была на десять лет моложе, красива, своенравна и психически больна – этот факт ее семья так и не признала. На первых порах брак был удачным. Он считал себя счастливым человеком, который совершенно не заслуживает такой жены. Ее чувствительность он принимал за доброту, а легкая фамильярность с незнакомцами, красота и щедрость сделали Барбару любимицей всего прихода. Несколько месяцев проблемы или не замечали, или просто не озвучивали. Затем в ее отсутствие к священнику стали приходить церковные старосты и прихожане, рассказывая тревожные новости.

Вспышки сильнейшей раздражительности, крики, оскорбления, все то, что, по мнению священника, происходило только в его присутствии и было направлено на него, распространилось на весь приход. Лечиться она отказывалась, мотивируя это тем, что болен он сам. Зато пить начала постоянно и помногу.

На пятом году брака как-то днем он отлучился навестить больного прихожанина. Незадолго до этого Барбара прилегла, жалуясь на усталость, и он решил перед уходом проверить, как она. Открыв дверь, священник подумал, что она мирно спит, и вышел, не желая ее тревожить. А вернувшись вечером, обнаружил, что жена мертва – приняла слишком большую дозу аспирина. Расследование официально признало самоубийство. А он винил себя в том, что женился на слишком молодой женщине, которая не годилась на роль жены приходского священника.

Свое счастье он нашел во втором, более подходящем браке, но никогда не переставал оплакивать первую супругу.

Так он мысленно излагал свою историю, возвращаясь к ней все реже и реже. Через полтора года он снова женился. Понятно, что приходские сваты не могли обойти стороной холостого священника, особенно столь трагически овдовевшего. И Крэмптону показалось, что вторую жену ему выбрали, а он лишь охотно с этим согласился.