Ромул - Михаил Евгеньевич Бондаренко

Правда, Секстий Сулла из Карфагена, человек, не чуждый Музам и Харитам, говорил нам, что Ромул дал похитителям такой условный клич: все, уводившие девушек, восклицали „Таласий!“ — и восклицание это сохранилось в свадебном обряде»[248].

По приказу Ромула, отданному заранее, римляне должны были хватать только девушек, относить их в свои дома и хранить неприкосновенными до следующего дня[249]. Но, как это часто бывает, среди всеобщей суматохи они по ошибке схватили одну замужнюю сабинянку по имени Герсилия, которая изо всех сил цеплялась за свою дочь. По данным Зенодота Трезенского, Герсилия приглянулась Ромулу, стала его женой и впоследствии «родила ему детей — сперва дочь, так и названную Примой (Первая. — М. Б.), а затем единственного сына, которому отец дал имя Аоллия (Собранный вместе. — М. Б.) в память о стечении граждан в его, Ромула, царствование, но впоследствии он был известен под именем Авиллия»[250]. Однако остальные античные авторы утверждают, что Ромул не оставил после себя потомства[251].

Согласно более распространенной версии, Герсилию взял в жены Гостий (Гост) Гостилий, один из знатных и богатых людей, переселившихся в Рим из латинского города Медуллии. Герсилия подарила ему сына, ставшего затем отцом римского царя Тулла Гостилия. Примечательно, что Герсилия первой из похищенных сабинянок родила ребенка в Риме. За это Ромул подарил ее малышу золотую буллу и роскошную тогу[252].

На следующий день, когда страсти уже улеглись, Ромул созвал сходку, на которую римские юноши привели похищенных девушек, все еще терзаемых отчаянием и негодованием. Царь, по словам Тита Ливия, «обращался к каждой в отдельности и объяснял, что всему виною высокомерие их отцов, которые отказали соседям в брачных связях; что они будут в законном браке, общим с мужьями будет у них имущество, гражданство и — что всего дороже роду людскому — дети; пусть лишь смягчат свой гнев и тем, кому жребий отдал их тела, отдадут души. Со временем из обиды часто родится привязанность, а мужья у них будут тем лучшие, что каждый будет стараться не только исполнить свои обязанности, но и успокоить тоску жены по родителям и отечеству. Присоединялись к таким речам и вкрадчивые уговоры мужчин, извинявших свой поступок любовью и страстью, а на женскую природу это действует всего сильнее»[253]. Закончив свои увещевания, Ромул тут же обручил с девушками некоторое количество римских юношей. К сожалению, число похищенных девушек точно не известно, поскольку в источниках указаны очень разные цифры: 30, 527, 683 и т. п.[254]

В кольце врагов

Когда весть о похищении девушек долетела до соседних городов, тамошнее население пришло в ярость и негодование, подогреваемое еще и слезными жалобами несчастных родителей, в одночасье лишившихся своих дочерей[255]. Жители Ценины, Антемны и Крустумерии, намереваясь вернуть своих девушек, решили начать против Рима войну, но прежде отправили послов к сабинскому царю Титу Тацию, прося его возглавить общее войско. Однако сабины, которые лишились наибольшего числа девушек, хотя и были в то время самым сильным в военном отношении народом, по разным причинам медлили и не решались сразу же выступить против римлян[256]. По свидетельству Плутарха, «видя себя скованными великим залогом и боясь за дочерей, они (сабины. — М. Б.) отправили послов со справедливыми и умеренными предложениями: пусть-де Ромул вернет им захваченных девушек и возместит ущерб, нанесенный его насильственными действиями, а потом уже мирными и законными путями устанавливает дружеские и родственные связи между двумя народами. Девушек Ромул не отпустил, а к сабинянам обратился с призывом признать заключенные союзы»[257].

Так и не получив помощи от сабинов, ценинцы, антемняне и крустуминцы решили действовать самостоятельно. Первыми потеряли терпение жители Ценины — города, лежащего к северо-востоку от Рима. Их царь Акрон был опытным воином, но человеком вспыльчивым и горячим. Он вторгся со значительными силами во владения римлян, по пути беспорядочно разоряя сельские угодья. Дионисий Галикарнасский пишет, что, «когда ценинцы начали поход и стали разорять приграничные земли, Ромул вывел свое войско, внезапно напал на них, еще не укрепленных, и овладел только что сооруженным лагерем. Преследуя по пятам бежавших в город, жители которого предчувствовали беду, нависшую над ними, и найдя стены без охраны, а ворота нараспашку, Ромул сходу берет город, затем, встретив царя ценинцев с сильным отрядом, он собственными руками убивает его в сражении и снимает с него доспехи»[258]. Однако по версии Тита Ливия, события разворачивались немного в другой последовательности: «Беспорядочно разоряя поля, на пути встречают они (ценинцы. — М. Б.) Ромула с войском, который легко доказывает им в сражении, что без силы гнев тщетен, — войско обращает в беспорядочное бегство, беглецов преследует, царя убивает в схватке и обирает с него доспехи. Умертвив неприятельского вождя, Ромул первым же натиском берет город»[259]. Плутарх предлагает третий вариант развития событий: «Акрон первым поднялся войною и с большими силами двинулся на Ромула, который, в свою очередь, двинулся ему навстречу. Сойдясь поближе и поглядев друг на друга, каждый из полководцев вызвал противника на поединок с тем, чтобы оба войска оставались на своих местах в боевой готовности. Ромул дал обет, если одолеет и сразит врага, самолично посвятить Юпитеру его доспехи. Он одолел и сразил Акрона, разгромил войско неприятеля и взял его город»[260].

Так или иначе, но Ромул покорил ценинцев и захватил богатую добычу. Затем пришло время исполнить данный Юпитеру обет, и юный царь устроил первое в истории Рима триумфальное шествие. По словам Плутарха, «чтобы сделать свой обет как можно более угодным Юпитеру и доставить приятное и радостное зрелище согражданам, Ромул срубил у себя в лагере огромный дуб, обтесал его наподобие трофея, потом приладил и повесил в строгом порядке все части оружия Акрона, а сам нарядно оделся и украсил распущенные волосы лавровым венком. Взвалив трофей на правое плечо и поддерживая его в прямом положении, он затянул победный пэан и двинулся впереди войска, в полном вооружении следовавшего за ним, а граждане встречали их, ликуя и восхищаясь. Это шествие было началом и образцом дальнейших триумфов. Трофей назвали приношением Юпитеру Феретрию (ибо „сразить“ по-латыни „ферире“ [ferire], а Ромул молил, чтобы ему было дано одолеть и сразить противника), а снятые с убитого доспехи — „опимиа“ [opimia] („тучные“. — М. Б.)»[261]. После завершения триумфального шествия и жертвоприношения Юпитеру Феретрию на Капитолии римляне устроили веселый пир, накрыв столы прямо на улицах города. Это произошло в календы марта (1 марта) 752 года до н. э.[262]

Надо сказать, что Юпитер именно в качестве бога войны