Тайный код Кёнигсберга - Андрей Пржездомский

* * *

Было начало шестого. Город только просыпался. На улицах – почти никакого движения, не слышно трамвайного перезвона и шума машин. Единичные фигуры прохожих, по-видимому рабочих, возвращающихся с ночной смены на судостроительном заводе или в морском порту, да владельцев собак, выведших своих питомцев на утреннюю прогулку, – вот, пожалуй, и все, что оживляло в эти утренние часы улицы Кёнигсберга. Кое-где у дверей маленьких магазинчиков возились с ключами и запорами их владельцы, привыкшие к заведенному годами порядку тщательно готовиться к приему первых покупателей.

Прозвучавший в утренней тишине оглушительный звон разбиваемых стекол показался настолько громким, что некоторые уже проснувшиеся горожане высунулись из своих окон. Но шум не прекращался. Более того, раздавались все новые и новые удары, как будто кто-то специально лупил палкой по стеклу.

У магазина с броской вывеской «Отто Анхут. Охотничье и спортивное оружие», расположенного в самом центре Кёнигсберга на улице Штайндамм, на первом этаже здания почтамта с остроконечной башней в виде шахматной ладьи, сгрудилась кучка молодых людей в униформе. Двое из них, орудуя деревянными палками, выбивали последние осколки стекла из витрины, а остальные, поодиночке проникая в магазин, выносили из него винтовки, карабины, ящики с боеприпасами… Это действовал отряд штурмовиков, так называемый 12-й штурм СА[61] во главе с штурмфюрером Фрицем Ремпом, двадцатипятилетним студентом философского факультета Кёнигсбергского университета.

В ночь на 1 августа 1932 года штурмовые отряды и группы СА получили команду провести активные боевые акции против коммунистов и социал-демократов под лозунгом борьбы с «красным террором». Дело в том, что за два дня до этого в уличной потасовке между штурмовиками и рабочими кёнигсбергских предместий был убит некий Отто Рейнке, один из активистов НСДАП[62]. Труп двадцатилетнего нациста был найден утром 30 июля в узком, как щель в скале, переулке Старого города. У Рейнке было перерезано горло. Кто-то из жителей дома, бывших свидетелями ночной стычки, сообщил в полицию, что своими глазами видел, как один из рабочих во время драки полоснул штурмовика ножом по горлу и быстро ретировался с места происшествия.

Главпочтамт на площади Гезекусплатц

Фашистский террор в Кёнигсберге и вообще во всей Германии к концу июля 1932 года достиг своего апогея. Распоясавшиеся юнцы в униформе со свастикой на рукавах, молчаливо-сосредоточенные ветераны Первой мировой войны с воинственным блеском в глазах, истеричные студенты, разглагольствующие о национальной идее и возрождении Германии, всяческий сброд из кёнигсбергских ночлежек и подворотен – все они с воодушевлением следили за тем, как «кабинет баронов» – беспомощное правительство Папена – и престарелый рейхсканцлер Гинденбург все более открыто шли на политическую сделку с нацистами и их вождями. В воздухе пахло государственным переворотом. На улицах немецких городов разворачивались события исторической драмы ухода в небытие Веймарской республики и воцарения самого страшного режима тирании и варварства – гитлеровской диктатуры. До прихода нацистов к власти оставалось сто восемьдесят три дня…

В центре торгового зала оружейного магазина стоял, широко расставив ноги, парень в сером плаще, одетом, по-видимому, поверх униформы. Из-под плаща были видны хорошо начищенные сапоги.

– Быстро, быстро, камрады! Скоро здесь будут «ищейки» из полицай-президиума! – требовательно, но с нотой истерики прокричал Фриц Ремп.

Его подручные, занятые взламыванием шкафов с оружием, очень торопились. Один из них, долговязый брюнет в свитере, вытаскивал как раз в этот момент из длинного деревянного футляра новый бельгийский карабин калибра семь шестьдесят пять. С гладко отполированным прикладом и матово-черным металлом ствола, весь лоснящийся от оружейной смазки, он выглядел очень внушительно, как достаточно убедительный аргумент силы и подавления.

Узкая улочка в Старом городе

Парад коричневорубашечников по улице Штайндамм

Другой штурмовик, одетый строго по форме: в коричневую рубашку, заправленную в широкие галифе, с ремнем и портупеей, непременной повязкой со свастикой на левом рукаве, – выносил из соседней комнаты коробки с патронами. На каждой красовался витиеватый вензель, обозначающий принадлежность товара к Хиртенбергской патронной фабрике.

– Господин штурмфюрер, арсенал пуст! – с усмешкой доложил долговязый Ремпу. – Может быть, подпалим этот гадючник?

Ремп оглядел стены торгового зала, увешанные витринами с образцами старинного и охотничьего оружия, чучелами зверей и птиц, охотничьим снаряжением.

– Богато живет господин Анхут. Можно было бы и поскромнее. – И, обращаясь к коллеге, серьезно сказал: – У нас еще много дел. Надо успеть на Флиссштрассе. Думаю, что бедняге Каломбе там приходится несладко.

Вернер Каломба был ближайшим соратником Ремпа. Он возглавлял один из отрядов 12-го штурма и имел чин труппфюрера в низовой иерархии кёнигсбергских штурмовиков. В одной из петлиц его френча красовались две четырехугольные звездочки. В свои двадцать семь лет Каломба успел уже побывать в многочисленных переделках и слыл «старым бойцом» национал-социалистов. В гитлеровскую партию он вступил еще в 1926 году, когда число ее членов в Кёнигсберге насчитывало немногим более сотни и они умещались в двух залах ресторанчика «Старый олень» на Альтштедтише Ланггассе, буквально в двух шагах от Старой городской ратуши.