Мой Западный берег. Записки бойца израильского спецназа - Алон Гук

Я встал, взял свою сумку и пошел. Пошел не оглядываясь, так будет легче. И так слезы в глазах стоят. Отвратительное чувство — ты знаешь, что эта девочка могла бы стать твоей любимой и единственной, но у вас ничего не будет. Иногда покидают, любя…

Я вернулся на базу злой, с гадким настроением и с больной головой. В очередной раз перебирал и перепроверял снаряжение, чистил и смазывал винтовку, искал занятие, но не находил себе места и хотел забыться. Мы сидели в Дженине, обычно очень неспокойном и горячем городе. Но сейчас город был абсолютно спокоен. То ли мы успели завалить большинство боевиков, а новые еще не появились, то ли они все ушли в подполье. Время от времени мы патрулировали, но операций почти не было. Ребята радовались относительному затишью, а я искал боя.

Я пытался найти то ощущение, когда адреналин вливается в твою кровь, когда нервы напряжены до предела, когда разум отступает, отдавая управление телом древнейшим звериным инстинктам.

Я пытался забыться, пытался войти с головой в рутину дней, в череду заданий и дел. Но, когда это почти удавалось, в голове снова всплывал ее образ, и я снова мысленно прокручивал картины и сцены наших отношений, пытаясь понять, что я сделал не так и где был не прав. Не находил — и еще больше злился. На нее — за то, что она убила наши чувства, и на себя — за то, что обещал себе больше не думать о ней, но вот — думаю.

Я точно знал, что любовь и чувства к ней прошли и что осталась только горечь обид, несправедливых обвинений и грусти. Но и это не приносило мне облегчения. Я знал, что наше расставание было к лучшему, знал, что ничего бы все равно не вышло, и все-таки злился. На нее, на себя и на весь мир. И потому искал боя. Такого, чтобы захлестнул меня с головой, такого, чтобы заставил забыть, выкинуть все ненужные мысли и оставил бы только одну — выжить. И не находил. Я хотел снова ощутить это чувство, хотел почувствовать что-то, кроме горечи и грусти о ней. И не мог. Кто-то сказал, что все проходит со временем. Может, и так. Но пока мне хотелось только одного — пойти в бой и не вернуться.

И, словно подслушав мои мысли, командование отправило наш отряд на границу с Ливаном.

На севере опять неспокойно. Месяц назад был инцидент между ЦАХАЛом и армией Ливана. Шестеро погибших с ливанской стороны, один раненый — с нашей. Плюс через месяц исполняется год с тех пор, как «Хизбалла» захватила в плен двух израильских солдат. До сих пор неизвестно, живы ли они.

Кроме этого, недавно был конфликт с Сирией. В принципе, с ними у нас всегда есть проблемы. То они нам террористов зашлют, то мы им что-нибудь разбомбим. И все время напряжение на границе. По-научному это состояние называется «парадокс безопасности». Война начинается, несмотря на то что ни одна из сторон не заинтересована в ней. Просто из-за того, что каждая страна боится, что другая нападет первой.

Например, Сирия подвела танки к границе, а мы в ответ увеличили количество войск на приграничных блокпостах. ЦАХАЛ провел учения на Голанских высотах, а Сирия объявила общий сбор резервистов. Войска накапливаются, напряжение растет, и, в конце концов, одна из сторон не выдерживает и от страха нападения и боязни оказаться в проигрыше развязывает войну. Нелогично, но в истории есть огромное количество примеров того, что войны начинались именно так.

Поэтому вероятность того, что война все-таки будет, высочайшая. Об этом говорят газеты, политики и люди на улице. Политики кричат, что войны не будет, но если уж они используют слово «война», значит, есть предпосылки. Генералы предвещают войну летом, осенью или в скором времени, не называя конкретной даты. Четкой информации нет, но если война начнется, каждый хочет сказать после: «А я ведь предупреждал!» Газеты сравнивают соотношение сил между ЦАХАЛом и сирийской и ливанской армиями, резервисты не планируют отдых на лето — жалко терять билеты. А наша армия готовится.

Именно из-за этой ситуации командование решило послать нас на охрану границы вместо обычного пехотного полка. Вообще-то это не наш профиль — выходить в патрули и дежурить на блокпостах, но делать нечего — такая уж обстановка. Неделя учений, недовольное ворчание ребят, и все наше подразделение передислоцируется на север, в один из приграничных блок-постов. Наши оперативные задачи — патруль участка границы и засады на подступах к ней. Ну и, конечно, если будет война, мы зайдем в Ливан первыми. Или примем первый удар, это уж как повезет.

«Сраный Ливан! — я опускаю бинокль и делаю несколько глотков воды из трубочки. — Как же мне все это надоело!» — смотрю на часы. Еще десять часов до запланированного отхода. Снова поднимаю бинокль и вглядываюсь в зеленую массу деревьев. Покрытые лесом горы — самая отвратительная местность для нашей работы. Боевику ничего не стоит устроить засаду, расстрелять пару магазинов и скрыться в спасительной для него зелени. Обзор хреновый, а боевики «Хизбаллы» знают эту местность как свои пять пальцев. Все тропинки, все ущелья, каждый камешек. К тому же, наверняка, у них есть пара готовых огневых позиций, чтобы поддержать своих, если что. Поэтому все преимущества на этой территории у них. Или, по крайней мере, они так думают. Мы здесь именно для того, чтобы их удивить.

Сраный Ливан! Засада днем в июле — это просто отвратительное занятие. Еще вчера температура была тридцать три градуса в тени, а сегодня передавали, что будет еще жарче. Поэтому лежать в зарослях деревьев целый день — не самое большое удовольствие. Но ничего, терпим.

В деревне метрах в пятистах от нас — движение. Смотрю, кто куда едет, сколько человек, и записываю это все в журнал. Мы точно знаем, что там расположен бункер и блокпост «Хизбаллы», но наша задача на сегодня — не столько снять кого-то, сколько собрать развединформацию об этом участке территории. Где расположены огневые точки, сколько сил у врага. Даже, если мы заметим кого-то вооруженного, стрелять днем можно только в том случае, если он захочет перебраться через границу.

Мы будем действовать только в случае опасности для мирных жителей. Или если нас обнаружат. А так стрелять тут среди дня — это самоубийство. Незаметно передвигаться здесь можно только ночью. У «Хизбаллы» здесь устроено несколько огневых точек, перекрывающих друг друга, плюс на ближайшей возвышенности находится база Ливанской армии с замаскированным танком. Так что пока прибудет прикрытие с нашей стороны, нас уже уничтожат: днем почти нет шансов уйти без потерь. Поэтому лежим и не двигаемся, стараясь даже не шевелиться лишний раз.

Сраный Ливан! — пью еще, жара становится невыносимой, передаю бинокль Срулю. Сейчас его очередь наблюдать, а сам кладу каску под голову и пытаюсь немного поспать. Еще девять часов до темноты. Ночью мы сможем вернуться на базу.

…Из неотправленных писем брату: