К северу от любви - Галина Владимировна Романова

– Дядя Вася, сейчас к тебе придет, – сунулся к нему бледный до синевы Витька. – Я тут поспрашивал, по делу бабы этой он тут ходит.

– Следователь? – поспешил побледнеть за компанию с пасынком участковый.

– Вроде нет. Корочками не трясет. Может, адвокат?

Витька исчез за дверью, а Хомутов вполне отчетливо застонал. Все! Теперь ему не отвертеться. Кто-то что-то да видел. И если следователю не скажут, то адвокату, который вполне может и раскошелиться, запросто.

Зачем ему все это?! Вот зачем?! Из-за Настиного сына работы лишаться? А то и статью на себя вешать за сокрытие улик? Нет, на такое он не подписывался. Как бы он ее ни любил, как бы ему ни было с ней хорошо, свою рубашку, что ближе к телу, менять на тюремную робу он не станет. Он просто возьмет и расскажет то, что можно рассказать.

– Иди сюда быстро! – позвонил он Витьке, недолго подумав.

Тот нырнул в кабинет, словно под дверью пасся.

– В общем, так… – Хомутов разложил на столе широкие ладони, усыпанные крупными веснушками. – Если этот дядя авторитетный, кое-что я ему солью. Если нет, просто выпровожу. И если за ним следом придут мои коллеги, то я им тоже кое-что расскажу.

– Дядя Вася, не губи! – вцепился обеими руками в футболку на груди Витька и вполне неподдельно заплакал. – Закроют ведь! А я ничего такого.

– Заткнись и слушай…

Они еле успели договориться, как мужик заглянул в его кабинет.

– Извините, обед, – вежливо отфутболил его участковый. – Сразу после обеда милости прошу. Сейчас никак.

Странно, но дядя послушно исчез. Но, как оказалось, только из его кабинета, но не со двора. Машина мужика так и осталась стоять на парковке. Мало того, уже доедая кусок яблочного пирога и запивая его чаем, Хомутов увидел в окно, как во двор въезжает на своей машине майор Дорофеев, с которым у него состоялся разговор не далее как вчера.

– Твою мать! – выругался Василий Сергеевич, увидев, как эти двое поздоровались за руку и принялись о чем-то беседовать.

Мысленно послав Витьку ко всем чертям и похвалив себя за предусмотрительность, Хомутов пошел в их с Настей спальню надевать форму. «Отдохнул, называется, после обеда, – брюзжал Хомутов, влезая в тесные брюки. – Весь день поломан».

Спускаясь по лестнице, он глянул на часы. Его обед закончился пять минут назад. Опаздывает. Воровато высунув нос на улицу, он короткими перебежками добрался до опорного пункта, где располагался его кабинет, быстро повесил китель с фуражкой на вешалку. И не успел усесться за стол, как в дверь постучали.

– Да-да, войдите, – произнес участковый, очень стараясь, чтобы его голос звучал твердо, авторитетно.

Дверь отлетела, саданув ручкой по стене. Дорофеев с незнакомцем вошли.

– Товарищ майор! – подскочил с места участковый и пошел вперед с вытянутой рукой.

По пути он успел покоситься на то место, куда ударила дверная ручка. Вмятина. Очередная вмятина. Закрашивай не закрашивай, толку никакого. Хоть дверь снимай, честное слово!

– Не поверите, только собирался звонить вам.

– Мне? Звонить?

Вошедшие с сомнением переглянулись.

– По поводу, Василий Сергеевич?

– Открылись новые обстоятельства того дела, по которому вы вчера приезжали и беседовали со мной, – заговорщически понизил голос до шепота участковый и поспешил закрыть дверь.

– Да? Я весь внимание, – с легкой усмешкой произнес майор Дорофеев, без приглашения усаживаясь на скрипучий стул.

– После вашего визита я еще раз провел опрос населения на вверенном мне участке и кое-что выяснил.

Хомутов уселся за стол, трясущейся рукой дотянулся до нижнего ящика, достал из-под старых газет скомканный бумажный листок и положил его на стол.

– Вот это… – указал он пальцем. – Мне сегодня принес мой пасынок – Витька. Нашел, говорит, рядом с тем местом, где женщину по голове ударили.

– Нашел? – выкатил глаза незнакомец. – Где нашел? Рядом с женщиной? В сумке? В кармане?

Мысли Хомутова заметались протравленными блохами. Вот о чем они с Витькой не подумали! Каждый ответ на три его вопроса таил в себе подводный камень. Жутко острый и опасный. Правду? Сказать правду?

– В сумке, товарищ майор, – повесил голову участковый. И принялся тут же импровизировать. – Он ведь, стервец, думал, баба пьяная валяется. Мужик ее привез бухую на машине. По двору прошли в обнимку. Ноги, говорит, у нее заплетались. И в кусты тот мужик ее бросил. Она, говорит, лежит, что-то бормочет. Витька решил, что пьяная.

– И решил поживиться, – закончил за него Дорофеев.

– Да, – виновато глянул на обоих Хомутов. – Полез в сумку, в кошелек. И тут женщина застонала, начала говорить что-то. Витька просек, что не пьяная она. Посветил телефоном, а она вся в крови. Он сумку-то бросил и бегом.

– А что прилипло к рукам на тот момент? – Дорофеев выразительно глянул на бумагу на столе. – Что-то же прилипло.

– Да. Пару тысяч успел выхватить из кошелька. Потом на свету глянул, а между купюр записка вот эта. Хорошо, стервец, только скомкал, не выбросил. Все в штаны сунул и забыл. А тут женщина-то умерла. Вот и…

– Что вот и? – передразнил его Дорофеев, так злостно заскрипев стулом, что у Хомутова потемнело в глазах. – Хотите сказать, Василий Сергеевич, что у Витьки вашего совесть проснулась и он к вам с запиской этой явился?

Хомутов дернул плечами и невнятно пробормотал:

– Типа того.

Повисла пауза, заполненная свистящим скрипом стула под Дорофеевым. Все прекрасно понимали, что участковый покрывал своего пасынка до тех пор, пока это было возможно. Но как только ситуация полезла из-под контроля, он решил рассказать им кое-что. То есть скормить часть правды.

– Сколько на самом деле было денег? – повысил голос незнакомый мужчина и погрозил пальцем. – Только не смейте врать. Я знаю.

– Двадцать с чем-то тысяч. Записка была между купюрами. Витька в самом деле перепугался, потому и затих настолько, – неуверенно проговорил Хомутов.

Он мысленно проклял своего пасынка на веки вечные. Никогда ему еще не приходилось так туго. Никогда не приходилось за чужие грехи трястись.

– Но деньги-то наверняка уже потратил?

Дорофеев, не дождавшись внятного ответа, встал наконец с противного скрипучего стула.

– Чтобы сегодня через два часа он был у меня для дачи показаний под протокол, – застучал он кулаком по столу, за которым ежился в муках совести Хомутов. – Если не придет, доложу о вашем должностном несоответствии.

– Так точно, – поднялся на трясущихся ногах участковый и попытался вытянуться. – Приедет. Сам приволоку за шиворот.

– Вот и хорошо. – Дорофеев сгреб со стола записку двумя пальцами, поморщился. – Изляпали уже наверняка все. Какие теперь отпечатки!