Две возможности - Эллери Квин

— Потому что это еще не кончено.

— Что не кончено? — раздраженно осведомился Кен.

Рима оставалась неподвижной.

— Погодите, Кеннет. — Додд внезапно перестал дрожать и медленно произнес: — «Богач, бедняк, нищий, вор, доктор…»

— Так вот оно что! — расхохотался Уиншип.

— Доктор, — кивнул Эллери. — Согласно считалке, следующий в списке — доктор Додд, Кен.

Додд снова затрясся. Смотреть на него было невыносимо.

— Пятый персонаж считалки — доктор, и это непременно должен быть доктор Себастьян Додд! Хотя в городе тринадцать докторов медицины, пять дантистов и не знаю сколько докторов других наук! Кто кого здесь дурачит, Квин? И почему? — В голосе Кена послышались угрожающие нотки.

— Я не порицаю вас, Кен, — беззлобно отозвался Эллери. — Внешне это выглядит полным бредом, если не хуже. Но подумайте как следует. Доктор Додд — единственный доктор в Райтсвилле, связанный со смертью Мак-Кэби, Харта, Эндерсона и Жакара — всех четверых. Додд лечил Мак-Кэби и унаследовал его состояние. Додд стал деловым партнером Харта, а после его самоубийства — единоличным владельцем предприятия Харта-Мак-Кэби. Додд дал Эндерсону пять тысяч долларов незадолго до его исчезновения. А Ник Жакар был убит в доме Додда и из его револьвера. Вот почему, Кен, «доктор» в считалке равнозначен для меня доктору Додду. Назовите это предчувствием, суеверием, паранойей, но я убежден, что в чьем-то списке жертв под номером пять значится доктор Додд. Вы все должны осознать это и принять меры предосторожности. Я готов помочь, если вы примете мою помощь…

— Кен!

При возгласе Римы доктор Уиншип быстро обернулся. Но Эллери уже отодвинул его в сторону.

Себастьян Додд стоял за своим столом. Рот его был открыт, в глазах застыл ужас.

Он начал падать вперед, когда Эллери подбежал к нему.

* * *

— Шок, — заявил Кен официальным тоном. Он и Эллери стояли у двери спальни Додда. Рима дежурила у его постели. — С сердцем все в порядке. Иначе, Квин, вы бы убили его.

— Он болен куда сильнее, чем я думал. Но у меня не было выбора. Доктор Додд на крючке, и я должен был его предупредить. Ему нужно остерегаться.

— Я буду наблюдать за ним. К утру с ним все будет в порядке.

— Позвольте вам помочь, Кен.

Уиншип не ответил.

— Нам незачем вести себя как два драчливых пса. У вас впереди долгая жизнь с Римой, а мне жить со своей совестью. Мы оба должны оберегать Додда и узнать, что за всем этим кроется. — Эллери спокойно добавил: — Во всяком случае, я намерен это сделать.

— Но я не верю в этот вздор! — огрызнулся Кен Уиншип.

— А Додд верит. Слышали, что он сказал, когда мы привели его в чувство? Ну, объединим усилия или будем действовать поодиночке?

Кен внезапно расслабился.

— Ладно, перебирайтесь из «Холлиса» в одну из этих комнат. Если вы окажетесь правы, я куплю вам целый набор детских считалок!

Эллери подумал, что мог бы взять ключ из связки, пока Додд спал под действием успокоительного, но поблизости были Кен и Рима, теперь преданно стоящая на страже интересов противоположной стороны. Потом ему пришлось съездить в «Холлис» за чемоданом, а когда он вернулся в дом Додда, Кен — бдительный союзник — не оставлял его одного.

В воскресенье вечером, под предлогом «осмотра дома», Эллери повел молодого врача в мансарду, где они открывали двери и заглядывали в помещения, обставленные древней мебелью и разными безделушками прошлого столетия — в те времена это были комнаты прислуги, — пока наконец не добрались до узкой двери с современным замком, которая была заперта.

— Что там такое? — небрежно осведомился Эллери.

— Будь я проклят, если знаю. Возможно, фамильные драгоценности Доддов, — усмехнулся Кен. — Док никогда мне не рассказывал.

Позже, зайдя к доктору Додду, они обнаружили его сидящим в кровати, словно старая лягушка, пораженная какой-то неизлечимой болезнью, — темное пятно на лиловом фоне стеганого покрывала.

Трагическая соната их беседы, в которую оживленные вариации Уиншипа и Римы не смогли внести оптимистическую ноту, завершилась неожиданной кодой. Доктор поблагодарил Эллери за внимание и сказал, что он желанный гость в доме, но у него было время все обдумать, и теперь ему ясно, что обычные меры предосторожности вряд ли помогут.

— В присмотре я не нуждаюсь, мистер Квин. Я должен умереть, и не от руки человека. Некоторые вещи нельзя определить с помощью биопсии. При всех наших атомных бомбах, электронных микроскопах и телескопах с двухсотдюймовыми линзами мы ничего не знаем о силах, наполняющих мироздание. Даже амебе в стакане воды известно, что происходит в этой комнате. Все, что мы можем сделать, — это ждать и бояться не слишком сильно. — Додд даже попытался улыбнуться, но его улыбка выглядела еще более жалко, чем движущиеся челюсти.

Когда в два часа ночи Эллери, неслышно ступая босыми ногами, прокрался в коридор, он обнаружил дверь спальни доктора Додда запертой. Эллери сердито подумал, что эта мера едва ли защитит от злых сил мироздания, хотя может оказаться достаточно эффективной в защите от менее грозного противника. Бормоча проклятия, он вернулся к себе.

Рассвет застал его, босого, одетого в пижаму и дрожащего от холода, распластавшимся на опасном скате задней стороны крыши дома и медленно подползающим к окну пресловутой комнаты, которое тоже оказалось запертым. Эллери решился на это после предрассветного наблюдения за таинственным окном из сада позади дома. Яркий луч фонаря, постоянно занимающего отделение в его чемодане, помог заметить дыру в шторе, и слабая надежда на нее побудила Эллери подняться на верхний этаж, войти в комнатушку, соседнюю с запертой, открыть в ней окно и вылезти на крышу. К счастью, вдоль края карниза тянулась хоть и старая, но крепкая водосточная труба, цепляясь за которую он смог подобраться к соседнему окну. Оказавшись у цели, Эллери обнаружил, что единственная дыра в шторе сколько-нибудь обнадеживающего размера вынуждает его повиснуть над окном, поддерживая верхнюю часть тела исключительно плотным рассветным воздухом.

К тому времени стало уже достаточно светло, и Эллери смог разглядеть сквозь дыру большую часть комнаты. Если он ожидал увидеть там мертвые (или живые) тела, то его ожидало разочарование — на участке, находящемся в его поле зрения, никого не было. Комната была маленькой и скудно меблированной. На голом полу старинный «библиотечный» столик и угловое кресло; на полочке, вмонтированной в одну из сторон столика, несколько книг; на выдвинутой доске ниже крышки стола просматривались какие-то предметы, которых Эллери не мог разглядеть; на самой крышке лежали лицом вниз две колоды игральных карт. Кроме этого, он смог увидеть только пыль и паутину.

Эллери подтянулся кверху и сел, упираясь босыми пятками в водосточную трубу. Вытащив сигарету из пачки, предусмотрительно засунутой в карман пижамы, он закурил под наблюдением восходящего над Райтсвиллом солнца и возвышающихся на севере холмов. Эллери был грязен и задумчив. Пожилой провинциальный врач каждое утро запирался в потайной комнате в мансарде и… что? Раскладывал пасьянс? Читал книги? Молился?