Змея и Ворон - Екатерина Оленева

Эссус слегка нахмурился, а потом коротко кивнул:

– Прошу, дорогая.

По цвету световой вспышки Александра безошибочно узнала заклинание. То самое, от которого внутренности начинают гореть огнём, не настоящим, но от этого не легче.

Ворон не кричал. Лишь глухой стон сорвался с его губ. Он даже не упал на пол! Лишь опустился на колено. Даже под пыткой ему удавалось сохранять свою чёртову надменность. Даже под пыткой он оставался бесстрастен и не проявлял никаких чувств.

Кто-то недовольно морщился, кто-то отворачивался, когда тело Ворона начало трясти, как под током, мелкой дрожью – судороги никакой силой воли не остановить.

Почему в этот момент он смотрит именно на неё?!

Его глаза – это худшее из всего, что происходит. Когда смотришь в них, видишь тьму, которую не постичь, не понять.

– Довольно, Лейла, – останавливает Эссус свою Золотую Змейку и оборачивается к Александре. – Твоя очередь.

Ворон, покачнувшись, упрямо поднимается и с вызовом, в упор, как на врага, смотрит на неё.

– Ну же, Александра? – встаёт за её спиной отец. – Не будь слабой. Позволь твоей Силе вести тебя.

– Я не хочу этого.

– Тогда я сделаю это сам.

Огненный острый луч срывается с руки Эссуса и его заклинание, в отличии от произведённого Лейлой, заставляет Ворона рухнуть на пол, содрогаясь в беззвучных конвульсиях. Жуткое и опасное зрелище, но кроме мучительного полувздоха-полувыдоха даже Эссусу ничего не удалось вырвать из Ворона.

С побелевших насмешливых губ сорвался только этот стон и – не более.

Змей, опустившись на одно колено рядом со своей жертвой, ухмыльнулся:

– Твоих стонов мало, чтобы утолить мою раненую гордость. Ну, мальчик, давай же, раскрой рот. Не всегда следует проявлять сдержанность.

– Иди… к чёрту… – через силу выдавил из себя Ворон.

– Глупо. Я ведь так тебя действительно прикончить могу.

– Сделай одолжение, – прохрипел Ворон в ответ.

Зрачки в глазах Змея вытянулись в узкое чёрное лезвие, как и лицо – не теряя человеческого лица он каким-то образом сейчас очень походил на змею.

– Отец, – умоляюще прошептала Александра, кладя ему руку на плечо. – Прошу вас, не надо.

Лицо Эссуса исказилось ненавистью и на губах Ворона выступила кровавая пена.

С недовольным рычанием, как собака, у которой вырвали из пасти надкусанную кость, Змей опустил руку, расплетая пыточный аркан.

– Сегодняшнее представление закончилось. Медора, помоги нашему гостю добраться до его комнаты, сам он вряд ли будет в состоянии дойти. А ты, Лейла, побудь с дочерью. Тёплая компания Александре сейчас не помешает.

– Идём, – рука Лейлы обернулась вокруг талии Александры и мать увлекла дочь к дверям.

Александра краем глаза заметила, как Дэмиан рванулся присоединиться к ней, но Лиссандр вновь удержал сына, что-то тихо нашептывая ему на ухо. И это к лучшему.

– Они его точно не убьют? – спросила Александра у Лейлы.

– Если попытаются, я возражать не стану, – отрезала эта сладкая блондинка с лицом доброй феи.

– А я слышала, что ты, в отличие от отца, против убийств и пыток. Что из-за этого у вас с ним все недоразумения и ссоры.

– Не из-за этого. Вернее, не только… но мерзавца, похитившего мою дочь, я готова задушить собственными руками. Уж вступаться за него точно не стану. Пусть твой отец делает с ним, что хочет. Этот… Ворон, да? – он сознательно, прилюдно его унизил, на моей памяти Эссус убивал за куда меньшие прегрешения. А уж за то, что этому мальчишке удалось забраться не только к тебе в трусы, но и в твою голову, надеюсь, его ждёт отдельный котёл в аду.

Они вошли в комнату Александры, где она надеялась остаться одна.

До сих её всегда обижала холодность Лейлы, которая, по правде говоря, матерью не выглядела вовсе. Какая-то отстранённая богиня, которая, как лицо второго плана, всё время ходит где-то там, далеко, зачем-то присутствует в твоей жизни, но большой роли не играет.

А вот теперь, когда Александра хотела одиночества, Лейла решила задержаться.

– Я принесла тебе поесть, – голос матери дрогнул, когда она потянулась рукой к пакету, стоявшему на тумбочке. – Подумала, вдруг ты голодна?

Александра нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз? Получалось, что давно. Желудок предательски заурчал. Она протянула руку, и Лейла со вздохом облегчения отдала ей пакет я едой.

– Хочешь, я попрошу брауни приготовить тебе чай? Или кофе?

Александра отрицательно покачала головой:

– Нет. Не хочу видеть никого лишнего.

– Я тоже попадаю под категорию лишних? – вздохнула Лейла.

Вместо ответа Александра развернула пакет и обнаружила там несколько булочек, пару яблок, банан и апельсин.

– У меня на цитрусовые аллергия.

– Прости, я не знала. Меня не назовёшь лучшей матерью года, да? – с улыбкой вздохнула Лейла, пытаясь руки то пристроить на коленях, то теребя ими всё, что не попадётся – бахрому, складки на юбке, волосы.

Александра достала из пакета яблоко и покрутила в руках.

– Оно хоть мытое?

– Что?.. Да, конечно… – поспешно кивнула Лейла, а потом добавила дрогнувшим голосом. – Наверное. Брауни должны следить за такими вещами. Как думаешь?

– Я не знаю, – пожала плечами Александра и с удовольствием откусила большой кусок.

– Ты… ты в порядке?

– А тебе, если честно, не всё равно?

– Не всё равно.

– Отрадно слышать.

Лейла бросила на дочь вопрошающий взгляд. Лицо её было сосредоточенным и бледным.

– Мы едва знакомы. И… я понимаю, что из нас двоих мать – это я, а значит, именно на мне лежит ответственность. Но…прости, я очень бы хотела, но не знаю, как этой самой матерью быть. Я…

Подняв руку, Лейла то ли отбросила с лица длинные, красивые волосы, то ли ненароком смахнула слезу и продолжила:

– Я слышала, ты, как и я, не росла в Магическом Сообществе. Тебя Василиса отвезла в Россию?

– Ага.

– Ты росла в детском доме? – в голосе Лейлы послышалась боль.

– Там было не так уж и плохо. Ну, пахло хлоркой и строем ходили. Подумаешь? – усмехнулась Александра.

– Конечно же, ты врёшь. Было плохо. Если бы в своё время люди твоего отца не убили моих родителей…

– Что?! – Александра чуть не подавилась яблоком. – Как это?..

– Твоих бабушку и дедушку, – грустно кивнула Лейла.

– Я не знала, что отец их убил.

– Не он сам. По его приказу. Хотя он и отрицал это.