Страсти по-губернаторски - Фридрих Незнанский

Прозвучавшее имя Плата обрадовало Гордеева, и он невольно переглянулся с Львом. Печерский заметил это и спросил: может быть, у адвоката имеются на этот счет какие-то сомнения? Юрий улыбнулся и рассказал, в чем дело — они как раз говорили с Роговым в машине об этом человеке, а Гордеев искал подходы к нему. Знакомство капитана с оперативником было очень на руку адвокату, поскольку облегчало задачу.

От этой животрепещущей, но бесконечной темы перешли к конкретике, которую хотел изложить Печерский московскому адвокату. И оказалось, все по той же, надоевшей уже причине — никто из местных не возьмется за дело, которое просил расследовать Печерский.

— Так защищать или расследовать? — спросил Юрий.

— Я, честно говоря, и сам еще не решил, — сознался Валерий Артурович. — Но вы послушайте и тогда, может быть, поможете мне подойти к правильному решению?

— Я весь внимание.

И Печерский рассказал очередную историю, которую Юрий про себя, с подачи своего старшего друга, «важняка» Александра Турецкого, занимающего ныне кресло первого помощника Генерального прокурора России, называл, как и тот, «леденящей душу сагой». И чего здесь было больше, горькой истины или комизма идиотской ситуации, решать никто бы не взялся…

У матери Валерия, в девичестве Коробовой, были два родных брата, Олег и Константин, а также племянник Игорь, сын старшего — Олега. Эти трое, взяв кредиты в коммерческом банке, организовали небольшую, но весьма успешную швейную фабрику. Создали в середине девяностых годов такое совместное предприятие с одной из итальянских фирм, которая брала на себя раскрой материалов по европейским стандартам и поставку их в Россию, где квалифицированные мастера шили и реализовывали модные женские платья. Неожиданно предприятие оказалось доходным и привлекающим внимание. Но едва только обнаружилось это обстоятельство, как на фабрику зачастили всевозможные комиссии и инспекции. Однако дело было поставлено грамотно, вполне законно, и происки завистников и конкурентов ни к чему не приводили. Так, к сожалению, длилось недолго, до 2002 года. А потом вдруг исчез, словно провалился под землю Константин. Официальный поиск, начатый милицией, ничего не дал, и милиция отложила этот «висяк» в сторону. Олег, отец Игоря — тогда студента третьего курса юридического факультета, — пользуясь советами сына, стал проводить собственное расследование. У него были, насколько это стало известно Валерию уже потом, подозрения, что в исчезновении брата виновны в первую очередь адвокат Васильчиков и уголовный авторитет Журавлев. Олег Коробов даже нашел человека, который за крупную сумму денег пообещал проследить за названными лицами. И проследил. И скоро сам исчез. После чего пропал и Олег. А затем, вскоре после совершенно непонятных исчезновений братьев, милиция остановила машину, в которой ехал Игорь, и «обнаружила» у него под сиденьем дозу кокаина и незарегистрированный пистолет Макарова, которые ему, разумеется, кто-то подсунул. Оказавшиеся в нужное время и в нужном месте понятые подтвердили в официальном протоколе изъятие указанных предметов. Суд был скорым, и Игорь получил четыре года колонии общего режима. В настоящее время находится в ИК-22, недалеко от Новограда.

Печерский считал все происшедшее чудовищной несправедливостью и вообще преступлением со стороны правосудия. И хотел бы, чтобы Гордеев — больше и просить-то некого — взялся за дело Игоря.

Судя по тому, что рассказал Печерский, налицо был уже известный беспредел. К тому же в деле, так или иначе, оказывались замешанными старые фигуры — депутат и вор в законе. Но здесь, уже отчетливо понимал Гордеев, нужен был не столько он, адвокат, сколько толковый следователь, который мог бы произвести новое и тщательное расследование. А где такого взять? Тоже из Москвы выписывать? А хороший адвокат потребует серьезный гонорар. Так стоит ли овчинка выделки?

И все же Юрий обещал Валерию подумать, прежде чем дать окончательный ответ.

Печерский был, естественно, не очень доволен таким поворотом, но ему ничего другого не оставалось, как ждать. Ведь на московском адвокате гирей висело еще дело и по факту убийства Архипа Кураева, в котором ничего определенного пока тоже не было. А его, адвоката, уже со всех сторон обложили, как охотники волка. Вот это, к счастью, понял Печерский и пообещал Юрию не торопить его с принятием решения.

Но оказалось, кроме этого, сугубо личного, вопроса была еще одна проблема — уже общественного, так сказать, звучания.

Валерий Артурович рассказал, что многие в городе, подобно ему, очень недовольны тем положением, которое сложилось в правоохранительных, судебных и других властных городских и областных структурах. Полное равнодушие к ветеранам, к беспомощным старикам, беспризорным детям и в то же время срастание власти и криминала, разгул преступности, бесцеремонно выставляемое напоказ богатство немногих, чьи состояния созданы не благодаря уму и способностям последних, а умению воровать и обманывать соотечественников, присваивая себе продукты чужого труда. Короче, кто наглее, тот и пан.

Но, как известно, по всей стране, практически во всех регионах, уже существуют отделения общественных организаций, помогающих тем же ветеранам афганской и чеченской войн, к которым и местные власти, и центральное правительство относятся несправедливо, а также всякие иные союзы, ассоциации и прочие общественные объединения, пытающиеся защитить своих сограждан.

Вот и Печерский, видя тот судебный беспредел, который творится в области, решил создать Фонд помощи пострадавшим и потерпевшим лицам как по гражданским, так и по уголовным делам. Пора, мол, с помощью объединенного общественного мнения прекратить творящееся безобразие, а там, глядишь, и находить формы привлечения к ответственности обнаглевших судейских работников. В этой связи ему и требовалась консультация опытного юриста. С чего начинать, как оформлять, в каком порядке, как действовать в дальнейшем, чтобы не нарушать существующего законодательства, и так далее. Валерий уже обговаривал с рядом своих товарищей возможности создания такой организации, ее финансовую и кадровую стороны и получил общее согласие. Так что заинтересованные люди есть, осталось лишь узаконить объединение, которое они намерены назвать условно пока «За справедливость». А о членстве можно не беспокоиться — в Новограде и области каждый второй пострадал от произвола властей и милиции, так что охотники найдутся.

— Охотники на кого? — невольно улыбнулся горячности капитана Гордеев.

— Как «на кого»? — не понял причины улыбки серьезно относящийся к своей идее Печерский.

— Вы назвали своих будущих членов охотниками, вот я и спросил.

— А-а, ну это я оговорился, — немного смутился Валерий. — Охотники до справедливости, вот так будет правильнее.

«А оговорка-то почти по Фрейду, — с усмешкой подумал Гордеев, но не придал своим мыслям значения. — Пусть их, все-таки на доброе дело собираются. Нельзя же все время молчать и терпеть наглецов… Вот и я сегодня сам… того…»

И Юрий, которому однажды уже приходилось иметь дело с одним клиентом, пожелавшим создать для удовлетворения собственных личных политических амбиций — ни много ни мало — партию, стал вспоминать и рассказывать о той великолепной казуистике, что сопровождает законное появление на свет божий всякого рода обществ, объединений и союзов. И беседа затянулась далеко за полночь.