Бойся света - Стелла Так

оба средних пальца. – А такую позу видал? Называется «Пошел на хрен»!

Подбородок брата дернулся.

– Ты находишься тут не более десяти секунд и все это время нарушаешь душевный покой, который я стремился обрести больше сотни лет.

– Да какой же тут покой? Тут скука, – возмутился я, оглядываясь по сторонам. Потные люди в комнате пытались вывихнуть свои суставы. – Ты ведь в курсе, что создание очередной секты не приведет ни к чему хорошему?

Нерв на его подбородке снова дернулся.

– Это не секта. Я даю уроки йоги, брат.

– Конечно, конечно. Чем бы дитя ни тешилось, – сказал я, разглядывая свои ноги.

– Что тебе нужно, Лор?

– Разве я не могу навестить свою семью?

Легион вновь сменил позу и серьезно посмотрел на меня.

– Нет, не можешь.

– Почему?

– Все злы на тебя.

Я мрачно посмотрел на брата.

– Почему все злы на меня, а не на Уну? Разве ты не слышал, что она выводит новый вид гомункулов и хочет начать войну против Черных птиц? То, что она делает, – безумие, оно и приведет ее к ужасному исходу. Война. Я просто пытался остановить ее, а вы, твари, воткнули мне нож в спину. И теперь на меня злитесь? Прикалываешься?

Легион цокнул.

– Как будто ты сам раньше не развязывал войн, Лор. К чему весь этот бред сумасшедшего? Вечно тебе хочется драмы и внимания. Лучше бы дал Уне устроить свой небольшой бунт. Девочке давно пора сделать что-то самостоятельно. Немножко бы побунтовала, и все забылось бы лет через десять. Ну развязала бы она небольшую войну или две, но, выпустив пар, успокоилась бы и занялась новым проектом. Но кое-кто решил сыграть в героя и вмешаться. Теперь синдикат в Нью-Йорке разрушен, весь преступный мир не в ладах друг с другом. Воцарился хаос. Это катастрофа, Лор.

– Небольшую войну? – прорычал я, наклонившись к брату. – Думаешь, я все это устроил, потому что просто противный дядька? Ты даже не представляешь, что она натворила, брат.

Он бросил на меня насмешливый взгляд.

– Ты про маленькие экспериментики с гомункулами? Прекрати. Если я правильно помню, ты сам втянул ее в это. Лет двести назад у тебя самого было несколько десятков проектов.

– Я не об этом, – отмахнулся я. – Все гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить. Легион, если бы вы, идиоты, не были так заняты йогой и прочей ерундой, то вы бы сейчас мне помогали, а не…что ты делаешь?

– Это называется спокойствие, – буркнул Легион, возводя руки к небу, словно имитировал морские водоросли.

– Я… может, прекратишь уже? – раздраженно спросил я. Легион же достал тибетскую чашу и ударил в нее молотком.

– Большинство наших братьев и сестер тебя бы уже четвертовали, положили в коробку и отправили Уне, чтобы она перестала нервничать сама и действовать на нервы нам. Дай мне повод не делать этого.

– Ну хорошо… – сквозь зубы процедил я и выхватил молоточек из его рук. – Повод? Да легко. Не знаю как, но Уна вернула отца и немного поиграла с его ДНК. И новых гомункулов она создает из нее.

Легион застыл. Даже его зрачки сузились.

– Ты лжешь.

– Нет!

Легион резко выдохнул.

– Этого не может быть, Лор. Мы бы почувствовали, что отец вернулся.

– Но мы не поняли. Не знаю как, но ей удалось склеить все куски воедино.

– Откуда у тебя информация про ДНК?

– Потому что я в теле, над которым она ставила эксперименты. Это не обычный гомункул, Легион. Уна возится с силами, которые не способна контролировать.

Легион схватил мою руку и стал ее крутить и поворачивать, словно мог таким образом лучше рассмотреть ДНК.

– Если это уловка… – начал он.

– Если бы, – раздраженно перебил я, вырывая руку.

– Зачем ей делать такую глупость?

– Может, потому что она молода и глупа? Может, потому что ее все обкрадывают? Может, потому что это делают ее братья и сестры? Может, может, может. Я понятия не имею зачем. Наша последняя беседа быстро закончилась, и с тех пор я был очень занят, пытаясь затеряться в толпе и остаться целым и невредимым. В конце концов, надо было собрать информацию, пока еще мог.

Ноздри Легиона расширились. Так всегда происходило, когда брат напряженно думал.

– Остальные помогут тебе лишь в том случае, если у тебя будут доказательства, что отец вернулся. Но даже в этом случае нет стопроцентной гарантии.

– А ты собираешься мне помогать? – спросил я.

Он поджал губы, внимательно разглядывая меня, как будто мог распознать на мне всю ложь. Когда вы знаете друг друга так долго, то границы между ненавистью, любовью и безразличием сливаются. Многое вас связывает, но еще больше разъединяет. Были времена, когда мы были близки, были времена, когда мы не виделись совсем или находились в состоянии войны. Наши отношения представляют собой запутанную паутину без конца и начала.

Если бы меня спросили, люблю ли я своих братьев и сестру, то у меня бы не было однозначного ответа. То же самое, если бы спросили, ненавижу ли я их. Ради них я готов свернуть горы, чтобы в следующий миг свернуть им шеи. И они чувствовали то же самое.

– Нет, – наконец ответил брат, и я вздрогнул от ответа. – По крайней мере, не сейчас. Я поговорю с Уной, может, с кем-то из других братьев, если смогу их найти. Сначала я должен убедиться во всем сам. А пока у меня нет причин верить тебе.

Я фыркнул.

– Тогда нейтральная зона. Дай мне хотя бы время, прежде чем сдашь меня.

Легион поджал губы.

– Ну, не знаю.

– В смысле?

– Говорят, ты связался с Черными птицами.

Ах, так вот откуда ветер дул.

– Ты говоришь так, словно я первый демон, который ведет дела с экзорцистами. Могу поспорить, некоторые из них приходят на твои занятия йогой.

– Заниматься йогой и вести бизнес – разные вещи. Говорят, ты их стукач.

– Так вот о чем они говорят?

– Они также говорят, что ты ослабел. Да настолько, что твоя прошлая оболочка скачет по травке на обеих ногах. Мне интересно почему. Слухи бегут быстрее нее, и за оболочку пообещали чертовски хорошую награду.

Лиф.

От одной только мысли о ней мышцы моего тела напряглись, глаза застелил гнев, который сразу заструился по моим венам так, что они почти лопались. Возникло желание оторвать голову каждому, кто подойдет к ней слишком близко.

– Так… вот о чем они говорят, – повторил я, втягивая воздух сквозь крепко сжатую челюсть. Скрыть беспокойство было трудно. Одно дело, когда о тебе говорят, что ты слаб. Это ерунда, репутацию легко восстановить. Но