Колизей. «Идущие на смерть» - Александр Гарда

– Скажи проще: «Нищий!» – усмехнулась прислушивающаяся к их разговору Свами. – Кстати, а что в твоем понятии «нищий»?

– Ну как сказать, – немного растерялась патрицианка, не привыкшая считать деньги, – он еле набирает сенаторский ценз в миллион сестерциев.

– Сколько?! – ахнули подруги, для которых пределом мечтаний была сотня монет, а слово «миллион» означало бесконечность.

– Миллион сестерциев… Ну, он принадлежит к сенаторскому сословию, понятно? А у нас… у них существует нечто типа денежного ограничения – миллион сестерциев. Понятно?

– Ничего не понятно, – покрутила головой Свами, никогда не имевшая и тысячной доли этой суммы. – Одно ясно: мне сенатором не быть! Слушай, а ухажер Ахиллы тоже такой богатый?

– Какой еще ухажер?

– Ну тогда, с колодками… который за нее заступился…

– Ах, Север!.. Вы думаете, что он… Да вы что? Этого просто не может быть! Я хорошо знаю префекта претория – это не тот человек, который может серьезно увлечься женщиной, пусть даже такой, как Ахилла. Он только сердца умеет разбивать, а у самого его вообще нет. Впрочем, ходили слухи, что наш сердцеед в юности был до беспамятства влюблен в рабыню, но все закончилось плачевно. Парень отправился с Веспасианом в Иудею, а девчонку претор сделал своей наложницей. Она то ли при родах умерла, то ли что еще… Север, вернувшись, чуть не убил отца. Потом они помирились, но… В общем, наш красавец относится к тем мужчинам, от которых надо бежать как от чумы, если хочешь сохранить в целости сердце и рассудок.

– А твой Каризиан? Он тоже такой? Они же друзья?

– О, это совсем другое дело! Когда-то у него была очень богатая семья, но затем при Нероне его отец попал в проскрипционные списки, вскрыл себе вены, мать умерла, и если бы не родственники, то мой красавчик помер бы с голоду или был похищен теми негодяями, что крадут на улицах свободнорожденных детей, а потом продают малышей в рабство. В результате он получил отличное образование в Афинах, прекрасно говорит по-гречески, пишет чудесные стихи, но, помня смерть своих родителей, предпочитает жить одним днем, не думая о будущем. Вот такая теплая компания у них получилась.

Девушки помолчали, обдумывая услышанное. Наконец Свами закончила возиться с занозой и, поплевав на ободранное место, подняла голову.

– Слушай, я не знаю этих парней, но хочу заметить, что если бы они были такие бессердечные, как ты говоришь, то вряд ли стали бы за вас просить. Твой Каризиан, по-моему, отличный парень, что касается воздыхателя Ахиллы…

– Нет у меня никакого воздыхателя! – в неожиданно раздавшемся голосе скифянки послышалась такая ярость, что все окаменели. – Нет его у меня, ясно? Мне этот ваш живодер даром не нужен! Из-за него погиб Ферокс, а вы какую-то чушь несете! Чтоб я этого никогда больше не слышала, ясно?

– Ясно, – нестройными голосами согласились подруги, только Свами при этом почему-то подмигнула Луции, а та в ответ с сомнением пожала плечами и покачала головой.

После этого разговор затих сам собой, и Луция, еще немного посидев на постели Корнелии, уже собралась снова забраться на свою полку, как распахнулась дверь, пропуская Нарцисса, пребывавшего далеко не в лучшем настроении.

– На построение, «курицы», – хрипло рявкнул он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Я вам покажу, как драки устраивать!

В этот день они занимались на плацу до позднего вечера, пока были видны палусы. К концу импровизированной экзекуции даже Нарцисс еле ворочал языком и выкрикивал команды, поминутно кашляя и ругаясь.

Едва добравшись до постелей, девушки провалились в черное Ничто, даже во сне продолжая инстинктивно двигать руками, словно все еще держали деревянные рукояти мечей.

С утра на них было страшно смотреть. Даже привычная к большим нагрузкам Ахилла потеряла присущий ей задор и, лежа на узкой койке, уныло рассматривала беленый потолок. Что касается остальных, то хуже всего пришлось Луции, находившейся под особой опекой тренера и не имевшей из-за этого возможности хоть немного расслабиться. Ее мышцы просто одеревенели. И если последнее время она забиралась в свое «гнездо» и спрыгивала оттуда с легкостью белки, то в этот раз кулем рухнула на пол и, проклиная все на свете, заявила, что отказывается завтракать и постарается уморить себя голодом, потому что такая жизнь ей даром не нужна.

– Вот как? – криво ухмыльнулась сползающая вслед за ней Ахилла. – Значит, Присцилла прощена? И сенатор тоже? Ты же поклялась ей отомстить. Вряд ли твоя кончина будет для них достойной местью. Давай, топай в столовую!

– Луция, миленькая, – вторила скифянке расстроенная Корнелия, которая накануне, спрятавшись в своем углу от глаз Нарцисса, последние два часа только делала вид, что занимается делом, – а как же твое свидание с Каризианом?

– Пошел он в Аид! Не хочу никого видеть!

– Но надо же хоть немного поесть. Иначе ты не сможешь сегодня и шагу ступить, – попыталась вразумить капризную подругу практичная Свами, аккуратно заправляя постель.

– Наплевать! Я хочу умереть! Будь проклят Нарцисс! Будь проклята эта злобная кошка Германика!

С этими словами Луция улеглась на койку нубийки и, вытянувшись, закрыла глаза.

– Свами, – услышала она задумчивый голос Ахиллы, не предвещавший ничего хорошего. – Ты готова пожертвовать своей постелью ради подруги?

– Разумеется! – откликнулась та с поразительным бессердечием.

– Ну и славно!

С этими словами на лицо Луции обрушился водопад холодной воды. Чуть не захлебнувшись, она подскочила на постели, судорожно вдыхая воздух и протирая мокрые глаза. Если бы эта сцена произошла месяц назад, она непременно полезла бы в драку, но то ли сработала память о прежних взбучках, которые устраивала ей Ахилла, то ли возобладал голос разума, только девушка снова опустилась на мокрое одеяло и вдруг зарыдала так, что даже Свами, повидавшая немало истерик Корнелии, пришла в ужас. А римлянка, закрыв мокрое лицо руками, буквально заходилась плачем, от которого сотрясалось все ее тело.

– Луция, ну что с тобой? – переполошились девушки, усевшись с двух сторон от бедняги и гладя ее по плечам. – Успокойся, пожалуйста!

Но та только трясла головой, продолжая раскачиваться, словно профессиональная плакальщица, получившая хороший гонорар. Даже Ахилла в конце концов не выдержала и, опустившись перед подругой на колени, с силой отвела ей руки от лица.

– Посмотри на меня! – в ее голосе прозвучал приказ, и Луция через силу подняла на нее сухие глаза, в которых не было слез. – Мы не можем позволить себе быть слабыми, но мы можем и должны помнить: когда-нибудь все это кончится, и мы снова станем свободными. И тогда ты должна будешь припомнить своим обидчикам все, что претерпела за это время. Все – до последней минуты. И тогда я отомщу за Ферокса, а ты за себя. И чтобы дождаться этой минуты, мы должны выжить и быть сильнее всех обстоятельств. Не надо проклинать Нарцисса и Германику – они помогли нам вчера стать еще сильнее и мудрее. А теперь давай, приводи себя быстрее в порядок и пошли завтракать. Ну же, вперед!