Манчестерская тусовка - Николас Блинкоу

— Даже и не думай убежать, — сказал Грин. — Если мне придется гоняться за тобой на этой долбаной тачке, клянусь, я скорее тебя перееду, чем догоню.

Грин стоял всего в трех ярдах от него, и Джейк смог в полной мере оценить широту улыбки констебля.

Джейк затолкал пакетики к себе в карман.

— Констебль Грин, — сказал он. — Мне кажется, я располагаю информацией, которая может быть вам интересна.

— Правда? Ну, наконец-то мне повезет!

Суббота удалась на славу. У Джейка от всего кружилась голова: от сплетен, которых наслушался за день, от предвкушения того, что может случиться ночью, от наркотиков, красоты и одежды. На то, чтобы собрать наряд, в котором он пойдет сегодня в «Пипс», ушло семь сладких часов, промелькнувших, как одна минута. С такой задачей не всякий бы справился, дело для настоящего специалиста. Джейк закончил ходить по магазинам только потому, что они стали закрываться. И вот теперь он был один, бегал вокруг высотных башен, что стояли вдоль Спринг-Гарденз, и чувствовал легкую дурь в голове. Со вчерашней ночи он проспал всего каких-то три часа — в спальном мешке. Три, или даже меньше — а потом в голове прозвенел амфетаминовый будильник и пришлось вставать. Неудивительно, что теперь он так плох — чудо, что вообще удалось справиться с покупками. Например, сейчас ему никак не удавалось решить, стоит ли вернуться обратно в квартиру, или лучше скоротать время, шатаясь по улицам.

Он перешел через Мосли-стрит рядом с Городской художественной галереей, промчался по Чайнатауну и оттуда спустился в Деревню. В самом тяжелом из его полиэтиленовых пакетов с покупками лежала новая рубашка и бутылка колы, из которой Джейк вылил больше половины и заполнил освободившееся место «Бакарди». Когда он доберется до барной стойки в «Добром дне», у него будет беспроигрышный план: либо разжиться выпивкой за чей-нибудь счет, либо наливать себе под столом.

Добрый-День обслуживал в своем мужском штатском, вечер еще только начинался, посетителей почти не было. Когда повалит ночной поток, за стойку станут его работники, и Добрый-День сможет сбегать наверх переодеться.

Добрый-День сразу раскусил хитрость Джейка, когда тот попросил налить ему просто колы.

— Я должен поверить, что тебе хватит этого стакана на всю ночь — а ты тем временем будешь подливать себе из собственной бутылки?

— Тогда попроси кого-нибудь из этих старых педрил угостить меня выпивкой. — Джейк указал на сидящих за барной стойкой мужчин.

Постоянный посетитель из тех, что приходят раньше других, стоял достаточно близко, чтобы расслышать слова Джейка.

— Налейте моему юному другу, чего ему хочется, — сказал он, стараясь выговаривать слова так, как это делают выпускники Итона — с правильным произношением члена высшего общества, где другим напиткам предпочитают джин.

Джейк получил свой «Бакарди» с колой. Из вежливости он остался сидеть у стойки и слушать этого типа.

— Я в здешних краях чужой… Увы, там, где я предпочел бы обосноваться, ритм жизни просто невыносим.

Джейк даже не пытался сосредоточиться на его рассказе. Целый день он закидывался «кислотой», перебегая от одной примерочной кабинки к другой — и так по всему городу. В зеркале за барной стойкой «Доброго дня» от его отражения остались только два бешеных глазных яблока, застывших в кислотной неподвижности.

Пожилой ухажер щелкнул пальцами, чтобы им с Джейком налили еще, и позволил Леди-Добрый-День самой взять деньги из сдачи, которая с прошлого его заказа так и осталась горкой лежать на стойке.

— …Это было в пабе «Колони рум», о котором вы, безусловно, наслышаны? Дорогуша Фрэнсис прямо-таки писал от радости, из него даже, кажется, пар валил — так он был рад, когда увидел нас в тот вечер. Кто там был еще, я сейчас уже не вспомню, кроме, разве что, никому не приятного Толстяка Фарсона, который отказывался от хорошей водки, поскольку утверждал — и совершенно справедливо, как я позже, к своему неудовольствию, лично убедился, — что абсолютно не ручается за свое поведение, если водка станет дополнительным фактором его привычной диеты.

Джейк знал этот тип — клинический случай занудства, причем соответствующий некоему определенному стандарту. Может, он и другие такие же зануды как-то посменно распределяли между собой все эти истории про приключения в Сохо? Сегодня историю «Фрэнсис и я» рассказываешь ты, а завтра, чур, я.

В стакане у Джейка было пусто, и он собрался идти. Когда он поднялся, Добрый-День отозвал его в тихий уголок в дальнем конце бара.

— Тебя искали.

«Констебль Грин», — подумал Джейк.

— К-кто? — спросил он, заикаясь.

— Гэри Холлидей, — ответил Добрый День.

Это имя было Джейку незнакомо.

— Чего он хотел?

— Не знаю. Его прислал сюда тот зашуганный паренек, который околачивается возле автовокзала.

— Кевин Доннелли? — У Леди-Добрый-День было любопытное свойство не замечать, чем занимаются мальчики возле автовокзала. Возможно, обсуждать это ему не позволяло чувство такта. А может быть, знай Добрый-День, что желаемое продается у него прямо под дверью, ему было бы не так интересно принуждать своих работников оказывать ему такие же услуги.

— По-моему, он что-то говорил про видео, — сказал Добрый-День.

— А, ясно, — все встало на свои места. — Тогда это не ко мне. Ему нужен Джонни.

— Он спрашивал вас обоих.

Джейк пожал плечами. Если так, то винить надо Доннелли.

— Я тут ни при чем, — сказал он.

— А, ну ладно, смотри, осторожнее. — Предупреждение из ниоткуда. Да еще вдобавок к этому — бесплатная выпивка. Что, черт побери, происходит?

Добрый-День, очевидно, заметил удивление на лице Джейка и, ставя перед ним бокал, сказал:

— Просто береги себя.

Рекламные ролики дискотеки «Пипс» всегда заканчивались словами: «За кафедральным собором», которые медленно и отчетливо проговаривал полуночный американский диджей. И сами слова, и то, каким тоном они произносились, звучали как-то старомодно и после грохочущей основной части ролика с описанием клуба казались совершенно неуместными. Но в результате каждый раз, когда в разговоре упоминался «Пипс», кто-нибудь обязательно произносил слова: «За кафедральным собором» — подсознательно хотелось закончить разговор именно так. Викторианский готический собор, а за ним, в подземелье Хлебной биржи, — ночной клуб, полный неоготических девочек «сьюзи» и выряженных по берлинской моде мальчиков «боуи».

Джейк явился в «Пипс» к половине одиннадцатого, готовый ко всему, но еще не одетый. Он направился в туалет на нижний из пяти уровней, расположенных на пяти разных этажах. Нижний туалет был самым большим в клубе, но и тут Джейку еле удалось протиснуться мимо толпы мальчиков, захвативших зеркало. Найдя пустую кабинку, он оставил дверь открытой, чтобы участвовать в разговоре.