Социальное насилие - Яков Гилинский

С. Жижек называет несколько антагонизмов современного общества. При этом «противостояние исключенных и включенных является ключевым»[269]. В другой своей работе, посвященной насилию, С. Жижек утверждает: «В этой оппозиции между теми, кто «внутри», последними людьми, живущими в стерильных закрытых сообществах, и теми, кто «снаружи», постепенно растворяются старые добрые средние классы»[270]. Происходит раскол общества на две неравные части: «включенное» меньшинство и «исключенное» большинство. При этом оба мира неразрывно связаны между собой. Точно так же, как «пороки» капиталистических отношений с их «достоинствами»: «Парадокс капитализма заключается в том, что невозможно выплеснуть грязную воду финансовых спекуляций и при этом сохранить здорового ребенка реальной экономики: грязная вода на самом деле составляет «кровеносную систему» здорового ребенка»[271]. Поэтому (и не только) – «даже во время разрушительного кризиса никакой альтернативы капитализму нет». В результате автором предлагается «расширенное понятие кризиса как глобального апокалиптического тупика, в который мы зашли»[272].

Либеральная, неолиберальная идеология (и практика, реальность!) оказывается столь же утопической, сколь утопическими были многочисленные разновидности социалистической (коммунистической) идеологии (и практики, реальности!). С. Жижек прекрасно это понимает, как предвидит и попытку представителей глобальных граждан обосновать капитализм «с человеческим лицом». «Следовательно, пользуясь старомодной марксистской терминологией, главная задача правящей идеологии в нынешнем глобальном кризисе состоит в том, чтобы навязать нарратив, который будет возлагать вину за него не на глобальную капиталистическую систему как таковую, а на ее второстепенные случайные отклонения (слишком слабое правовое регулирование, коррупция крупных финансовых институтов и т. д.). Во времена реального социализма просоциалистические идеологи пытались спасти идею социализма, говоря, что провал «народных демократий» означает провал неподлинной версии социализма, так что социализм нуждается в радикальной реформе, а не в отказе от него. Забавно, что (зачастую те же самые) идеологи, которые высмеивали эту критическую защиту социализма как иллюзию и настаивали на том, что нужно винить саму идею, теперь обращаются к той же самой линии защиты: банкротство потерпел не капитализм как таковой, а его искаженная реализация…»[273].

В развитом капиталистическом обществе все большему числу людей угрожает маргинализация на рынке труда, полное исключение возможностей найти работу и общественная изоляция[274].

Можно, конечно, отмахнуться от трудов С. Жижека и его сторонников как «пережитков социализма / коммунизма», но как пренебречь современными реалиями: растущим и принимающим катастрофические масштабы социально – экономическим неравенством, миллионами «исключенных» и соответствующей реакцией – от «цветных революций» и «арабской весны» до массового осеннего движения 2011 г. «Оккупировать Уолл – Стрит» (движение поддерживают от 40 % до 60 % американцев!), перекинувшегося на Великобританию, Италию, Испанию и ряд других европейских государств, а также Японию, Корею, Австралию.

В результате, в частности, «британцы убедились, что в их стране образовался многочисленный и весьма пассионарный слой молодежи, Полностью отчужденный от остального общества и не испытывающий пиетета к либеральным, гуманистическим ценностям Соединенного Королевства. Общество не желало задуматься над тем, что творится в головах у людей, не знающих, что такое работа и зарплата, и чьи родители тоже никогда не работали…»[275].

И не является ли это следствием того, что, по Н. Луману, «эксклюзия интегрирует гораздо сильнее, чем инклюзия… Следовательно, общество… в самом нижнем слое интегрировано сильнее, чем в верхних слоях»[276]. Думается, это важно учитывать при оценке как девиантных проявлений, так и иных социальных феноменов.

Лауреат Нобелевской премии по экономике И. Стиглиц (Joseph Stiglitz) так характеризует, в частности, сегодняшнюю проблему: «Существует глобальный кризис неравенства. Проблема заключается не только в том, что финансовая верхушка получает непропорционально большую часть экономических благ, но и в том, что средний класс не разделяет экономического роста, а доля бедняков во многих странах растет… Экономическая и политическая системы, которые не удовлетворяют большинство граждан не могут быть устойчивыми в долгосрочной перспективе. В конце концов, вера в демократию и рыночную экономику будет разрушаться, а легитимность существующих институтов и механизмов будет ставиться под вопрос»[277].

Двуликость свободной экономики, особенно в российских условиях, начинает все больше осознаваться отечественными учеными, журналистами, вообще мыслящими людьми. «Рабство якобы отменено, а на самом деле присутствует в нашей жизни в полной мере. Только на место личной зависимости встала зависимость экономическая или социальная… Из шести миллиардов людей, живущих сегодня на планете, лишь самое малое меньшинство имеет право на индивидуальность… Остальные превращены в безликую массу, которая используется в экономике, как мясной фарш в кулинарии… Родившийся рабом, на всю жизнь остается рабом промышленности, которая забирает его тело взамен на уголь или кирпич; родившийся среди серых заборов и фабричных корпусов навсегда остается в этом пейзаже, как раб… Различие между реальным социализмом и реальным капитализмом меньше их основного сходства в отношении к человеку как к рабу на промышленной плантации… Управляющему меньшинству принадлежат не только деньги и не только собственность, но и свобода… Колесо социального прогресса застряло в исторической грязи. Оно крутится на месте… Рабство остается рабством, даже если рабы ездят на работу в собственных автомобилях и отдыхают в Египте в отелях all inclusive»[278]. Последняя фраза – не про нас ли с вами, уважаемые читатели?