Мелодия Джейн - Райан Уинфилд

– Меня это вполне устроит, – отозвался он, застенчиво улыбаясь ей.

– Калеб, познакомься с моей матерью, миссис Маккинни.

– Очень приятно, мэм.

Калеб протянул ее матери руку, и та наклонилась вперед и внимательно оглядела ее, прежде чем пожать в ответ. Когда Калеб выпустил ее пальцы, мать вытащила носовой платок и обтерла их. Потом бросила платок на стол и со вздохом устремила взгляд мимо Калеба на Джейн:

– Ладно, пожалуй, я с твоего позволения пойду прилягу. И скажи своему работнику, чтобы был потише, если собирается сегодня что-то делать.

С этими словами она поднялась и вышла из кухни.

Когда до них донесся стук закрывшейся двери в спальню, Джейн с извиняющимся выражением обернулась к Калебу:

– Спасибо тебе.

– Забавно, – произнес Калеб вполголоса, – но первое, что я подумал, когда увидел ее, – это как она похожа на тебя. Она очень красивая. Но стоило ей открыть рот, как все сходство мгновенно исчезло. Она красная, а ты синяя.

– Ладно, давай попробуем потерпеть, пока она не уедет домой. Надеюсь, это случится скоро.

Калеб с заговорщицким видом наклонился к Джейн и, не сводя глаз с двери, торопливо ее поцеловал.

– Кстати, – прошептал он, прежде чем отстраниться, – моя фамилия Каммингс. И ты, как мой страховой агент, должна бы это знать.

– До чего же у вас красивое имя, мистер Калеб Каммингс. – Джейн потянулась к его губам, не желая прерывать поцелуй. – Пожалуй, я не прочь примерить его на себя и прикинуть, как это будет звучать.

– Я – за, – прошептал он в ответ. Потом он отстранился и, улыбнувшись, заговорил нарочито громким голосом, чтобы слышала ее мать. – Я иду во двор, мисс Маккинни. Буду изо всех сил стараться не шуметь.

* * *

В следующий раз мать вышла из комнаты к ужину, да и то ненадолго. Калеба она по-прежнему игнорировала. Единственный раз она упомянула о нем, когда поинтересовалась у Джейн, сколько лет ее помощничку, как будто он не сидел с ней за одним столом.

Ужин прошел в неловком молчании, аппетита, казалось, не было ни у кого. Когда с едой все же было покончено, мать наконец завела разговор о брате Джейн и их планах на следующее утро.

– Я хочу приехать туда пораньше, – сказала она, промокая губы салфеткой. – Предъявление обвинения состоится в десять. Нужно попытаться увидеться с ним до этого времени.

– Я с радостью отвезу тебя в город, – сказала Джейн, – и потом заберу обратно, но встречаться с братом я не намерена.

– Как тебе не стыдно? – Мать возмущенно поджала губы. – Ему нужна твоя поддержка.

– Нет, не нужна! – отрезала Джейн. – Ему нужно лечиться. И я тут не в силах ему помочь. Это уже в который раз он попадается за вождение в нетрезвом виде? В четвертый? Чистое везение, что он до сих пор никого не угробил. Сколько твоих машин он разбил, разъезжая без прав? А ты по-прежнему позволяешь ему жить в твоем доме. Это его жизнь и его решения, и я не собираюсь разгребать их последствия. И тебе тоже не советую.

Мать покосилась на Калеба:

– Не пристало обсуждать родного брата в присутствии посторонних.

– Меня тошнит от секретов, мама.

– Это не имеет никакого отношения к секретам! – отрезала та. – Маккинни не перетряхивают свое грязное белье на людях.

– Грязное белье? – расхохоталась Джейн. – Это как все наше детство, когда папа пил и бил нас, а ты попивала винцо и делала вид, что ничего не происходит. Главное – чтобы соседи ничего не услышали, да, мама?

Мать сидела с раскрытым ртом, явно ошеломленная обвинениями дочери.

– За последние почти двадцать лет я ни разу не притронулась к спиртному, и тебе это прекрасно известно, – наконец произнесла она. – Ни разу!

Джейн скрестила руки на груди и отвела взгляд:

– Иногда я думаю, лучше бы уж ты пила.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты сухой алкоголик, мама.

Повисло долгое неловкое молчание.

Взгляд Джейн был прикован к тарелке Калеба, по которой тот гонял вилкой недоеденный ужин. Потом она услышала, как мать со скрежетом отодвинула стул и встала. Джейн всей кожей чувствовала на себе ее взгляд. Мать ожидала, когда дочь извинится, как всегда это делала в прошлом. Но на сей раз Джейн не собиралась извиняться, она не собиралась даже смотреть на мать.

Простояв так столбом с минуту, мать выскочила из кухни и закрылась в своей комнате, с грохотом хлопнув дверью.

Джейн встала из-за стола и, взяв свою тарелку, швырнула ее в раковину. Потом оперлась ладонями о столешницу и стала смотреть, как за окном мечутся на фоне вечернего неба тени летучих мышей. Она почувствовала, как руки Калеба обвились вокруг нее, а его губы коснулись ее шеи.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Джейн закрыла глаза и вздохнула, черпая душевные силы в его словах. Каким-то непостижимым образом Калеб всегда точно знал, что сказать и – что, пожалуй, было еще важнее – чего говорить не следует.

* * *

Джейн спала и видела во сне Калеба, когда он ночью в темноте пробрался к ней в комнату и разбудил поцелуем. Она затащила его в постель и, устроившись на нем сверху, протянула руку, чтобы стащить с него боксеры. Сама Джейн спала в одной лишь длинной ночной рубашке, она задрала ее и, оседлав Калеба, уперлась ладонями в его обнаженную грудь.

Мысль о том, что ее мать может застукать их за этим занятием, оказалась неожиданно возбуждающей, и Джейн с трудом удерживалась от того, чтобы не стонать, неумолимо приближаясь к оргазму. Она содрогалась от наслаждения, сидя на Калебе верхом, пока он медленно не притянул ее к себе и, поцеловав, не повернулся так, чтобы оставаться внутри нее.

По всей вероятности, он еще не кончил.

Еще полуоборот – и Калеб очутился сверху. Джейн широко раздвинула ноги и приподняла бедра ему навстречу, и он принялся вонзаться в нее мощными толчками, пока она не почувствовала, как он сжал ее плечи и принялся сотрясаться всем телом, точно одержимый, изливаясь в нее.

* * *

Когда Джейн проснулась на следующее утро, Калеб уже работал во дворе, и она на миг остановилась у окна, чтобы посмотреть на него. Козел стоял в дальнем конце двора, жуя свою жвачку, и тоже наблюдал за ним. Калеб лопатой разбрасывал вокруг грунт из тачки и разравнивал его, готовясь высевать траву. Глядя на его уверенные четкие движения, Джейн любовалась игрой мышц на его руках и спине и думала, что за работой он выглядит абсолютно в своей стихии – кроме, разве что, за игрой на гитаре. Джейн уже почти видела, как будет выглядеть сад, когда новая трава проклюнется и пойдет в рост, и в очередной раз против воли задалась вопросом, что Калеб станет делать, когда работа будет закончена. Ведь музыка у него в крови, и Остин зовет его.