Красотка для маркиза - Барбара Картленд

— Я никогда не пожелала бы иметь мужем человека, который женится на мне из-за денег, — сказала Мелинда. — Если я когда-нибудь и выйду замуж, то только в том случае, если кого-то полюблю, а он полюбит меня.

— Вы все еще остаетесь приверженной этим идеалам, — воскликнул маркиз, — после всего, через что пришлось вам пройти! Думаю, именно это в вас самая очаровательная черта.

— То, через что пришлось мне пройти, — сказала Мелинда, думая о полковнике Гиллингеме, — укрепило меня в мнении, что супружество можно построить только на любви. И вы были правы, когда не пожелали жениться на первой встречной лишь для того, чтобы получить наследство. Я думаю, было дурно с вашей стороны обманывать свою мачеху, а моя ошибка — что я согласилась участвовать в этом спектакле, но было бы еще более предосудительным для вас жениться на ком-либо по-настоящему, так как это был бы уже брак по расчету.

— Я очень рад, что вы все понимаете именно так, — сказал маркиз с кривой усмешкой. — А я-то думал, вы относитесь ко мне с презрением.

— Все так перепуталось, — объяснила Мелинда. — Когда я оказалась в вашем доме, я не понимала в истинном свете всего происходящего.

Это показалось мне сущей безделицей — за пятьсот-то гиней! — и, кроме того, я и представить себе не могла, каким человеком окажетесь вы и что перед смертью скажет мне ваша мачеха.

— Так что она сказала вам? — спросил маркиз.

— Она сказала мне, что вам нужна любовь, — просто ответила Мелинда.

— Она так сказала! — воскликнул маркиз. — Это последнее из того, что можно было бы ожидать от нее!

— Мне показалось, что она очень сожалеет о том, что так плохо относилась к вам, — сказала Мелинда.

— Правда, немного поздновато, не так ли? — с внезапной горечью в голосе произнес маркиз. — Особенно если вспомнить, что в последний момент она посчитала необходимым для себя вставить в завещание условие, согласно которому я должен оставаться женатым не менее шести месяцев.

— Вы считаете, она подозревала меня? — спросила Мелинда.

— Нет, разумеется, нет, — ответил маркиз, — если она и подозревала кого-нибудь, то только меня. Она всегда корила меня за непостоянство и «порхание с цветка на цветок», как она это называла.

— Может быть, она думала, что, если включит это условие в завещание, вы постараетесь приложить все усилия, чтобы сделать ваш брак удачным, — сказала Мелинда.

— Для меня не имеет значения, что она себе воображала, — ответил с гневом маркиз. — Она разрушила мою жизнь, еще когда я был ребенком. Она настроила против меня отца, а теперь, даже после смерти, она пытается предписывать, что мне дозволяется делать, а чего — нет. Если вы спросите у меня, что я об этом думаю, то скажу: она решила сделать все, чтобы я никогда не получил этих денег. Но вы, Мелинда, поможете мне, не правда ли? Поможете доказать, что она ошибалась.

В его голосе внезапно послышалась мольба, и Мелинда почувствовала, что устоять ей будет трудно. Она отвернулась от него и выглянула в окно, в маленький, полный цветов садик. Мелинда пыталась представить себе, а что бы сказали на это ее мать и отец. Конечно, это было дурно и против правил приличия, но ведь и вся ее жизнь после смерти родителей стала такой же не правильной и жалкой. Захотели бы они, чтобы Мелинда страдала от жестокости сэра Гектора или вышла замуж за человека, к которому относилась с презрением, лишь ради приличия? А может быть, они скорее одобрили бы этот ее странный, необычный поступок или, по крайней мере, были бы довольны тем, что ей больше не придется влачить нищенское существование?

Маркиз наблюдал за выражением ее лица, обращая внимание на прямой, аристократический маленький носик, совершенные черты. «В жилах этой девочки наверняка течет благородная кровь», — сказал себе маркиз.

— Пойдемте, я хочу что-то показать вам, — сказал он Мелинде.

Он протянул руку и увлек ее за собой. Маркиз почувствовал, что те холод и страх, которые испытывала девушка, как бы передались ему через ее пальцы. Он протащил ее за собой через всю комнату, а затем через дверь в дальнем конце, которая вела в кабинет, заставленный высокими — до потолка — шкафами с документами. В центре этой комнаты стоял большой письменный стол, а на противоположной стене висела картина. Мелинда взглянула на нее и вздохнула.

— Вот мой дом, — услышала она слова маркиза. — Теперь, может быть, вы поймете, почему он так много значит для меня.

Картина была большой и занимала всю стену, на ней на фоне голубого неба был изображен большой дом в елизаветинском стиле, построенный в форме буквы Е из узких красных кирпичей той эпохи, с витыми каминными трубами.

Картина, несомненно, принадлежала кисти большого художника, и каким-то непостижимым образом ему удалось передать настроение теплоты и доброжелательности, которым так и веяло от зарешеченных, ярко освещенных окон, от распахнутой входной двери на вершине длинной каменной лестницы.

А Мелинда застыла в изумлении потому, что, хотя изображенный дом был несравненно больше, выглядел более впечатляющим и значительным, он был точной копией ее собственного родного дома. Стейнион-Мэнор, где она родилась и жила все время до тех пор, пока не умерли ее родители, был также построен в елизаветинскую эпоху. По размерам это был небольшой особняк, но так как он относился к тому же времени, что и Чард, то имел все те же самые характерные особенности, и Мелинда, даже ни разу не побывав в Чарде, могла бы в точности описать, как он выглядит внутри. Она могла бы описать его комнаты с окнами, застекленными ромбиками, открытые балки перекрытий, дубовые лестницы с изящными перилами и непередаваемую атмосферу старины, уюта и понимания.

Есть в домах елизаветинской эпохи какое-то человеческое тепло, которое ни в какую другую эпоху зодчим воплотить в своих постройках не удавалось.

— Чудесно, не правда ли? — спросил маркиз с нетерпением в голосе, как будто и на самом деле очень ждал ее одобрения.

— Он похож на мой собственный дом, — ответила Мелинда, почти не дыша, поэтому маркиз едва ли мог ее расслышать.

— Это дом остается в неизменном виде с тех пор, как его построил первый лорд Чард, — проговорил маркиз. — Будучи казначеем суда ее величества королевы Елизаветы, он приступил к постройке этого дома, когда был еще довольно молод, а выйдя в отставку, уединился там. В это время он был еще далеко не стар и мог наслаждаться сельской жизнью. Он никогда по-настоящему не любил свою работу в суде. Его портрет висит в большом зале, мне хотелось бы показать его вам.

— Я никогда не думала, что ваш дом может быть таким, — сказала Мелинда.

— А на что же он должен быть, по-вашему, похож? — спросил маркиз.

— Ну, это должно быть что-то большое, величественное, с высокими колоннами и огромными окнами. Не могу объяснить почему, но, когда вы говорили о своем доме, я воображала его себе именно таким.

— А теперь, когда вы знаете, каков он на самом деле? — спросил он.