Царский отбор - Екатерина Слави

Стоило только царю коснуться ладонью центра круга, как все его линии засияли холодным голубым светом.

– Через несколько мгновений здесь будут младшие маги ковена, – сообщил царь Гайде. – Их силы хватит, чтобы доставить вас в подземелье, откуда вы уже никогда не выйдете, гориша. Полагаю, для вас это предпочтительнее, чем вернуться в орден с проваленной миссией. Насколько мне известно…

Царь не договорил. Движения Гайды были настолько молниеносны, что мой взгляд едва поспевал за ними. Миг – ее пальцы исчезли в складках одежды. Еще миг – и вот уже в царя летят маленькие ножи, по форме похожие на стремительных рыбок с острыми, как наконечники стрел, носами. Потрясенная, я успела втянуть ртом воздух…

«Убьет царя!» – вспыхнуло у меня в голове.

… Да так и застыла, не выдыхая.

Ножи замерли на полпути, как будто натолкнулись на препятствие или вонзились в невидимую стену. И тот же час на остриях с тихим потрескиванием стал нарастать лед. А еще мгновение спустя, одетые в ледяные наперстки, ножи все разом упали на пол.

Гайда прорычала и произнесла что-то довольно грубым тоном. Слов я не распознала, но предположила, что это были неведомые мне ругательства.

– Мне даже жаль, – произнес царь без какого лицо намека на сожаление в выражении лица. – Думаю, угадаю, если скажу, что вы были если не единственной, то одной из очень и очень немногих женщин в ордене горишей. И в этот раз выбор пал на вас именно потому что вы женщина – если бы сопровождающим горнальскую невесту был мужчина, это вызвало бы много подозрений, а переодевание в женщину слишком рискованно, когда имеешь дело с северными магами.

Гайда зашипела с ненавистью, и я, кажется, догадалась, почему. Только что царь унизил ее, намекнув, что эту миссию безусловно доверили бы мужчине, а поручили ей, лишь потому что были вынуждены подстраиваться под обстоятельства. Но она, женщина, не справилась.

– Теперь я понимаю, почему люди так боятся северных магов, – словно смирившись со своей участью, выдохнула Гайда. – У вас лед вместо крови.

Царь хмыкнул, словно хотел что-то сказать, но в этот момент с лестницы послышался топот – сюда бежали.

Гайда тоже услышала эти звуки, покосилась на дверь, а потом снова перевела взгляд на царя и усмехнулась:

– Государь, а вы ведь признали, что кинья Ангуда из Горналя является дочерью главного казначея.

Белые брови царя чуть приподнялись как будто в удивлении.

– Вы должны знать, что дочь главного горнальского казначея – девица, человек. Вас не смущает, что при первой встрече в кинье Ангуде вы увидели… каракатицу? Или медузу? Кого? Но точно не человека. Не смущает ваш ум это противоречие? Вы знаете правду, но то, что видят ваши глаза, почему-то тоже считаете правдой.

Царь нахмурился, глядя на Гайду, и я нахмурилась тоже. А ведь она права. Как это возможно, чтобы и то, и другое являлось для правителя Аквилаи правдой? Он видел в Ангуде каракатицу – и верил своим глазам. Но разум его знал, что Ангуда человек – и разуму он тоже верил. Как в нем это уживалось?

– Какое-то заклятие морочит мысли сильнейшего мага северного ковена, а он даже не в состоянии увидеть это, – почти выплюнула с презрением Гайда. – Вы самый жалкий из царей.

Я даже сглотнула нервно, переводя взгляд на правителя Аквилаи. Гайда ничего не теряла, бросая в лицо царя такое оскорбление, ведь ее разоблачили, ее миссия была провалена. Она не теряла ничего… кроме жизни. Но каково же было мое удивление, когда я увидела во взгляде царя только равнодушие. Гайде не удалось посеять в нем сомнения и тревогу – правитель Аквилаи оставался невозмутим, как льдина.

В этот момент распахнулась дверь, и в покои царя влетело несколько человек. Их волосы были белоснежными, и я догадалась, что на зов царя пришли маги ковена, чтобы забрать и увести в подземелье несостоявшуюся цареубийцу.

Ледяные цепи связали руки Гайды за спиной, на ее глаза маги ковена накинули снежную завесу, и только после это, освободив ото льда ее ноги, увели из царских покоев.

Пока я выжидала, лихорадочно думая, что меня сейчас ждет, царь появился в арочном проходе, прислонился плечом к косяку и скрестил руки на груди.

– И что же? – спросил он, глядя на меня в темноте. – Как долго вы собираетесь сидеть в воде? Вам не холодно?

И только после заданного вопроса, я почувствовала, что, таки да, мне холодно. Не лето на дворе, а вода хоть и не ледяная, но и не теплая, уж точно.

– Простите, государь, – покивала я, извиняясь. – Я б давно вылезла, да юбки намокли – тяжелые. – И добавила с легким укором, чтоб не разозлить ненароком: – Чудом не потонула.

По всей видимости, чувство вины правителя слегка кольнуло – где-то глубоко в душе, – потому что, поколебавшись некоторое время, он оторвал плечо от стены и подошел к краю ванны. Опустился на одно колено, одной рукой оперся о пол, другую протянул ко мне:

– Вылезайте.

Я обхватила протянутую мне ладонь, царь сжал мои пальцы, чуть привстал и с силой потянул меня на себя. Сил у него оказалось немерено, и он их явно не рассчитал. Я впечалась в его грудь своей, а носом уткнулась ему в шею.

«Ну вот, у меня прогресс – подумала, чувствуя своей кожей, как под кожей царя пульсирует жилка, и как стучится в мою грудь его сердце. – Еще на первом свидании с царем не была, а уже обнимаюсь. Молодец, Тая, будет чем Ксунана порадовать, чтоб ему провалиться».

Момент был такой странный и неожиданный, что на меня напала заторможенность, даже пошевелиться не могла, растерявшись.

– И что это вы сейчас делаете? – дыхнул мне прямо в ухо северный правитель; его голос между тем звучал все так же спокойно, как прежде. – Пытаетесь соблазнить царя?

Слово «соблазнить» меня окончательно привело в чувство.

– Ох! – воскликнула я и отпрянула; наступила пятками на подол платья сзади, взмахнула руками, заваливаясь назад, и вскрикнула от испуга, поняв, что сейчас упаду навзничь и расшибу себе затылок о каменный пол купальни.

Но не успела я хорошенько испугаться, как сильная рука ухватила меня за запястье и потянула обратно. В ужасе от того, что едва не упала, я хотела лишь схватиться за что-нибудь, чтобы устоять на ногах, но в итоге… схватилась за царя. Буквально – обхватила его обеими руками.

– Все-таки пытаетесь соблазнить? – хмыкнул царь.

Я во второй раз охнула и опять отпрянула, но в этот раз медленно и осторожно, чтобы не наступить на край платья.

В третий раз вот это тяни-толкай будет уже слишком, да.

– Простите, государь! – принялась кланяться я. – Простите мою неуклюжесть! Ни в коем разе не соблазняла, и в мыслях не было!

Белые брови царя чуть приподнялись. Он глянул на меня как будто недовольно и спросил довольно холодно: