Кусатель ворон - Эдуард Веркин

– В Суздале еще взял, – Пятахин потряс книжкой. – Серия «Памятники литературы в картинках». Роскошная книжка, называется «Повесть об убиении князя Андрея Боголюбского», я сейчас зачитаю…

– Не надо, Влас, – посоветовала Лаура Петровна.

– Да тут ничего такого, – успокоил Пятахин. – Тут даже очень интересно…

И стал зачитывать. Ему, как недавнему триумфатору, теперь многое позволялось, читал же он с выражением.

– Пока шли они к спальне его, пронзил их и страх, и трепет. И бежали с крыльца, опустясь в погреба, напились вина…

Пятахин сделал паузу по Станиславскому, продолжил:

– Сатана возбуждал их в погребе и, служа им незримо, помогал укрепиться в том, что они обещали…

– Прекрати эту гадость читать, – потребовала Лаура Петровна.

– А почему нельзя? – вопросил Пятахин. – Это же древнерусская литература!

– Это древнерусская литература?!

– Древней не бывает. Вот послушайте. Князь же, внезапно выйдя за ними, начал рыгать… Вот, примерно так, я сейчас покажу.

Лаура Петровна поднялась со своего места, подошла к Пятахину, вырвала книжку и зачем-то всучила ее мне. Я, конечно, с древнерусской литературой был знаком в общих чертах, но сильно ею не увлекался. Пятахин не обиделся, сел, стал молчать. Я полистал книжку, затем передал ее Дитеру.

И тот быстро нарисовал убиение князя Андрея в комиксовой стилистике, ничего так получилось, князь сносил одним ударом головы сразу нескольким негодяям, причем князь был высок, широкоплеч и благороден, а супостаты, наоборот, горбаты, кривоноги и всячески омерзительны, особенно пресловутый Анбал.

Жмуркин сидел рядом, изучал планшетник, сопряженный со спутником Глонасс, прокладывал маршрут. Автобус неторопливо катился средь муромских лесов, как это водится, беды не предвещало ничего, ни сова не ухала, ни самовар не гудел. Мы проехали небольшую речушку с названием Кокшага, и – не знаю, была ли связь или нет – Жохова выкарабкалась со своего места и направилась к нам. Жмуркин напрягся.

– Опять, – шепнул Жмуркин. – А мне ведь предлагали в стройотряд умные люди, предлагали…

Жохова подошла и уставилась на нас.

Нечем мне было его утешить. Жмуркин собрался с силами, улыбнулся и доброжелательно спросил:

– Что там у тебя, Устя?

– А у Рокотовой чесотка! – неожиданно громко и отчетливо сказала Жохова.

Жмуркин сжал кулаки. Ногти впились в пластик планшета и оставили на нем довольно глубокие следы.

– Спокойно, – посоветовал я. – Чесотка вполне себе излечимое заболевание, ничего страшного. Правда, чрезвычайно заразное. Полежим немного в карантине, подумаем о вечности. Без паники!

Стало как-то тихо. Лаура Петровна поправила прическу, над креслами показалась заинтересованная мордочка Лаурыча.

– А я давно предупреждал, – сказал Пятахин. – Надо было каждого перед поездкой осмотреть, мало ли у кого что.

– Я сейчас тебя осмотрю! – угрожающе произнес Герасимов.

– Молчи, убого, – ответил Пятахин.

– Она вся пятнами покрылась! – продолжала Жохова. – У них в баторе все чесоточные!

Жмуркин сунул мне планшетник и направился в голову автобуса, разбираться.

– Я не собираюсь с этой рядом ехать! – продолжала ругаться Жохова. – Я не хочу заразиться! Давайте ее высадим!

– Зачем высаживать?! – вопросил Пятахин. – Давайте лучше все вместе заразимся, как Бенгарт предлагал! Это же прикольно! Классная быдлеска получится! Вить!

Пятахин поглядел на меня с надеждами.

Да уж, это точно. Чесоточный автобус с воинами добра путешествует по Золотому кольцу. Достойно. Прогремит. Забавно, личные перспективы заразиться чесоткой меня не очень отчего-то смущали, оказалось, что болеть чесоткой в компании не страшно, пусть это даже и компания Пятахина. Оказывается, я вовсе и не социопат.

А Пятахин продолжал:

– «Чесотка и Золотое кольцо», а? Все заразимся! А потом все разденемся по пояс и струпья будем показывать!

При слове «струпья» Лаура Петровна заволновалась и тоже поглядела на шестой ряд, где сидели Рокотова и Герасимов.

– Никаких струпьев не будет, – успокаивающе сказал Жмуркин. – Какая еще чесотка, откуда… Пропустите!

Он пробирался по салону, улыбался и старался казаться веселым.

– Придумал! – воскликнул Пятахин. – Придумал! Помните того придурка, который прославился тем, что на фоне разных стран дебильно плясал?! А давайте мы тоже будем плясать на фоне Золотого кольца?! Только с чесоткой!!! И раздетые по пояс!

– Я не буду раздеваться! – предупредила Жохова.

– Да тебя никто и не просит, ты нам просмотры уронишь…

– Свинья! – Иустинья стукнула Пятахина кулачками в плечо, он двинул ее корпусом.

Жохова упала в кресла.

– А я никогда чесотки не видел. – Лаурыч с интересом устремился посмотреть на чесотку, но мать ловко поймала его за шиворот и водворила на место.

– А у меня чесотка уже была, – спокойно признался Дубина Листвянко. – Ничего себе болезнь, нормальная. Целый месяц можно в школу не ходить.

– А мне эта ваша чесотка даром не нужна! – громко сказала Снежана. – Если вы такие дебилы, то и заражайтесь. А я не хочу!

Снежана достала баллончик духов и обрызгала вокруг себя атмосферу.

– Я тоже не хочу! – провизжала Иустинья. – Пусть Пятак сам со своей чесоткой пляшет!

Жмуркин добрался до места Рокотовой и стал с ней вполголоса разговаривать.

– Чесотка?! – с интересом поинтересовалась у меня Александра.

Я кивнул.

– Чесотка – это что?

– Это такое заболевание, – объяснил я. – Чрезвычайно заразное. От него очень чешутся руки.

Александра перевела на немецкий. Дитер и Болен остались к чесотке равнодушны.

– Давайте ее все-таки высадим! – снова предложила Жохова. – А то мы скоро все заболеем!

– И меня тоже высадите, – попросил Пятахин. – Мне Рокотова нравится.

– Высадим, не боись. Давайте голосовать, – продолжала выступать Жохова.

– А может, это не чесотка, – предположил я.

– Давайте проголосуем – чесотка или не чесотка? – заржал Пятахин.

– Это не шутки, – заявила Жохова. – Надо решать, пока мы все не поперезаражались. Эй, Рокотова!

Рокотова попыталась втянуть голову в плечи. Жмуркин строго посмотрел на нас.

– Чего втягиваешься, туберкулезница! – сварливо сказала Жохова. – Она нас всех перезаражает!

– Пусть Гаджиев посмотрит, – посоветовала Лаура Петровна.

– У меня отец хирург, – возразил Равиль. – Я в чесотке не разбираюсь.