Кристмас - Александр Варго

Он вопил от охватившего его ужаса и, катаясь по полу, пытался освободиться от монстра.

Урча и причмокивая, мертвец нащупал ногу Александра и вцепился зубами в оголенную кожу. Севастьянов, находясь на грани умопомешательства, пинал свободной ногой чудовище, чувствуя, как под зубами мертвеца трещит его кожа. Издавая всасывающие звуки, директор начал трясти головой, как собака, словно пытался вырвать клок мяса из ноги парня. Извернувшись, Александр нанес еще один удар ногой, попав в нос Бояринову, и тот на мгновение разжал челюсти. Севастьянов быстро отполз в сторону. Сзади доносилось мерзкое кудахтанье.

К его безмерному счастью, пальцы наконец нащупали прохладное лезвие топора. Закусив губу, Александр развернулся, держа оружие перед собой. Нога пульсировала острой болью, но сейчас было не до нее. Он смотрел вперед. Фигура Бояринова неожиданно замерла, притихнув, и парень слышал только сиплое клокочущее дыхание. Он шагнул вперед и, гаркнув, по косой линии опустил топор на шею существа. Что-то хлюпнуло, Александр ударил снова, подбадривая себя нечленораздельными воплями. Наконец голова директора отделилась от туловища и упала на пол. Вслед за ней – обезглавленное тело. Севастьянов вытер мокрый лоб. Тыльная сторона ладони была красной, это было видно даже в темноте. Его взгляд упал на голову бывшего директора. Она словно ухмылялась, уцелевший глаз, казалось, жил своей собственной жизнью и исподтишка следил за ним.

Александр, хромая, поковылял к Жене. Она тихонько скулила, как побитая дворняжка.

– Женя, пойдем, – пробормотал он, дотрагиваясь до ее руки. – Все кончено. Только не смотри туда.

Девушка подняла на него залитое слезами лицо. Севастьянов наклонился, чтобы помочь ей подняться на ноги, как вдруг за спиной послышались какие-то звуки, и он дернулся, как ошпаренный, – звуки доносились от поверженного тела. Вновь раздалось хриплое дыхание, что-то зашевелилось в сумерках, и, к всеобъемлющему ужасу Александра, тело Бояринова стало медленно подниматься на ноги. Шатаясь, как пьяный, труп поднял отрубленную голову и потащился к выходу. Лежавшая на полу рука как-то странно подпрыгнула и быстро-быстро устремилась за своим хозяином, который уже вышел наружу.

Женя тяжело вздохнула и обмякла в глубоком обмороке.

* * *

Когда Бакунин вошел в конюшню, то его встретила непривычная тишина. Обычно фыркающая лошадь молчала. Он щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Пахло навозом и сырой древесиной. Сергей крутанул колесико зажигалки, и огонек, прежде чем погаснуть, высветил лежащую на боку кобылу. Гулко хлопнули ворота, и в конюшне воцарился полный мрак. Зажигалка отказывалась загораться, высекая из себя лишь крохотные искры. Бакунин почувствовал, что здесь кто-то есть. Он сделал шаг в сторону и попытался осмотреться. Густая, почти осязаемая темнота подступала со всех сторон, завораживая могильным холодом. В дальнем конце двора послышался какой-то шум, но он скорее обрадовал, чем испугал. Какая-то жизнь существовала рядом с ним, искусственно замурованным в этом грязном стойле.

«Ружье», – шепнул ему внутренний голос.

Сергей немного оживился: действительно, где-то здесь должно быть ружье! Они занесли его с Сашкой с повозки сюда, чтобы на него не падал снег. Он присмотрелся и крадучись пошел вдоль стенки к воротам. Наконец ладонь легла на приятно холодящую сталь. Лишь бы были патроны! Бакунин передернул затвор, и громкий щелчок прозвучал вызовом тому, кто попытался бы с ним разделаться.

– Ау, – внезапно раздалось сзади, и Сергей мгновенно крутанулся на месте (сказывались долгие и упорные занятия карате).

Однако за спиной никого не было. Намереваясь проверить исправность ружья, Бакунин нажал на курок. Темнота взорвалась яркой вспышкой, с потолка полетела какая-то труха. Так, по крайней мере здесь все в порядке. Он вновь дослал патрон в ствол и стал ждать.

– Сережа! – нежно прозвенело в липкой темноте.

Молодой человек закрутил головой, но вновь никого не увидел.

– Успокойся, – выдохнула ночь.

Странный голос засмеялся и добавил ласково:

– Ты ведешь себя, как мальчик.

Из темноты прямо перед обалдевшим парнем появилась крошечная девочка.

Сергей отпрянул, в голове вихрем пронеслись слова инвалида насчет маленькой девочки, в которую вселилась ведьма.

– Мой милый мальчик, – промолвило создание в белом платьице, протягивая к нему руки. В каком-то трансе Бакунин смотрел на эти руки, не в силах отвести взгляд, – пальцы были непомерно длинные, искривленные, как у больной старухи, и оканчивались кривыми когтями.

Усилием воли он стряхнул с себя сковывающее оцепенение.

МАЛЬЧИК? Все его существо захватила волна всепоглощающей злости. ОНА ИЗДЕВАЕТСЯ НАД НИМ! Ведьма это или нет, сейчас он ей покажет!

Между тем миловидное лицо девочки в одно мгновение превратилось в страшное лицо ведьмы с безобразным свисающим носом и гнилыми зубами.

Он начал стрелять в существо.

В воздух взлетали клочки от беленького, светящегося в темноте платьица. В какой-то момент Сергей ощутил в себе силу, сравнимую, наверное, только с необъятным могуществом Вселенной. Небесное создание с лицом старухи начало метаться, злобно хохоча, потом неожиданно вскочило на стену, и, держась за доски непостижимым образом, как паук, засеменило к выходу.

«Я же попал в нее. Почему она жива?!»

«Разве ведьму можно так просто убить?» – услышал он собственный голос, глухой и каркающий.

Вскоре фигурка в белом платье исчезла из виду, и осталась только безмерная усталость и опустошенность. Нахлынули обычные запахи. Сергей на негнущихся ногах подошел к воротам, ткнул их, и створки распахнулись, впуская свежий холодный воздух. Голова кружилась. Он пошел, шатаясь из стороны в сторону, в каком-то остервенении сжимая обеими руками ружье. Впереди показалась темная фигура, что-то несшая в руках. Это был Александр, на руках у него была бесчувственная Евгения.

* * *

Потом они сидели в столовой и пили, почти не пьянея. Женя вздрагивала от малейшего шороха и почти не отходила от Александра.

– Ты веришь нам? – спросил Александр после затянувшейся паузы.

Помедлив, Сергей кивнул.

– Понимаю, звучит как бред, но все было так, как я рассказал, – сказал Севастьянов.

– Если бы я сам не видел эту бестию в конюшне, может, и не поверил бы, – сказал Бакунин. – Надо разбудить Макса. Он должен знать, что тут творится.

– Думаешь, поверит? – хмыкнул Александр, вновь наполняя рюмку. Наверху послышался скрип половиц. Кто-то направлялся к лестнице.

– Вон он, Макс твой, – сказал Севастьянов, одним махом выпил и уставился покрасневшими глазами на лестницу. Но это был не Фирсов. Со второго этажа на них, не мигая, смотрел прокаженный, стекла очков блеснули в скудном освещении дома. Забинтованные пальцы барабанили по перилам.