Техник Большого Киева - Владимир Васильев

Пард отсек все лишнее. Голова стала ясной, будто ее наполнили текучим и податливым карпатским хрусталем, даже пульсирующая боль в затылке куда-то отступила.

Холл, множество мотоциклов, стоящих вроде бы как попало, но на самом деле в определенном, но непонятном порядке. Выпрямившийся ловец испуганного мотоцикла, которого совсем недавно видели на дороге. Тяжелый плевок помпового ружья; мотоциклист отлетает к стене с расцветшей на груди кровавой розой, а Бюскермолен с душераздирающим хрустом передергивает затвор. Мотоциклы, сталкиваясь и цепляясь друг за друга гнутыми рулями, шарахаются прочь, к противоположной стене.

Стеклянные двери, большой вестибюль, мягкие кресла, развеселая компания на просторном диване у низкого столика; столик сплошь уставлен пивными банками, распечатанными и нет.

Стрельба.

За стойкой раздевалки смутное шевеление; Пард и Ас выпускают на волю стремительную жужжащую смерть, выпускают веером, так что деревянная стойка брызжет щепой, а сдавленные крики и гулкое эхо быстро затихают. Вестибюль чист.

Перед лестницей команда Вольво перестраивается: центр продолжает идти прямо, Пард, Трыня и Ас пятятся, прикрывая тыл, Сергей и Валентин остаются на всякий случай в вестибюле. Пард краем глаза замечает, как из узкого коридорчика показывается Михай, коротким жестом дает знать, что у него все в порядке, и опять исчезает. Полуэльфы растворяются в сумраке вестибюля.

Второй этаж, налево. Вот и дверь в малый зал. Зеппелин пинком открывает ее и заталкивает внутрь проводника. Выстрелы начинают кромсать воздух в тот же миг, как проводник, неловко подворачивая ногу, начинает падать на дощатый пол. Пард видит, как пули рвут его тело, кровь толчками выплескивается из ран, но крика почему-то не слышно.

Ведь не может же проводник не кричать, умирая? Или ему просто некогда ощутить боль?

Зеппелин, Бюскермолен, Вольво — все, выстрелив по разу, дружно отпрянули от двери.

— Не стрелять! — шепчет Вольво. — Там Инси…

Тут вспыхивает стрельба в дальнем конце зала; а Пард замечает Инси: она прячется под столом, стоящим напротив окна. У стола никого нет. Кто-то суматошно семенит через зал — и падает на полдороге, снятый удачным выстрелом Вольво. Вольво тоже видит девушку и с яростным ревом бросается в проем двери. Пули всковыривают пол у входа, но Вольво там уже нет. Он стреляет, лежа на боку, а в дверь уже устремляются Бюскермолен, Роелофсен и Зеппелин.

В дальнем конце зала кричит Саграда, но не от боли или ран, а просто в боевом запале.

Пард тоже прыгает в зал и сразу прижимается к стене левее двери. Пистолет пляшет в его руке, словно у пьяного, но едва Пард замечает мотоциклиста, округлившего глаза и лихорадочно вбивающего обойму в обрез, рука враз становится твердой, а пистолет плясать мгновенно перестает. Три выстрела.

Мотоциклист роняет обрез и опрокидывается на стопку коричневых матов. Обрез с глухим стуком падает на деревянный пол.

А потом стрельба вдруг разом утихает.

— Все! — несколько даже удивленно констатирует Бюскермолен, поводя из стороны в сторону стволом помпового ружья. Инси вылезает из-под стола, бегом пересекает ползала и виснет у Вольво на шее.

Лишь теперь Пард сумел расслабиться, а мир вокруг вернулся к обычному состоянию, перестав быть плавно-замедленным и хрустально-отчетливым.

— Кто из них Сорока? — спросил Вольво, одной рукой обнимая девушку за талию, а второй держа восточное ружье «Крок».

— Боюсь, шеф, — со вздохом не то сожаления, не то, наоборот, довольства, сказал Бюскермолен, — что ответить на этот вопрос особенно некому. Так уж получилось…

Вольво исподлобья взглянул на валяющиеся по спортзалу трупы.

И ничего не сказал.

Они спустились тем же путем. Бледная Инси жалась к Вольво, но хныкать и не думала, хотя Пард ожидал чего-нибудь подобного. Молодцом держалась девчонка. Да и весточку о себе подать сумела.

Из полумрака вестибюля материализовались полуэльфы — только что вроде бы никого и не было, и вдруг — р-раз! И двое с автоматами. «А еще техники!» — подумал Пард с невольным уважением.

Когда они показались в холле, мотоциклетное стадо дрогнуло и заволновалось, но никто не обратил на бестолковые машины внимания. Все спешили прочь.

В знакомой квартире на втором этаже Вольво первым делом взялся за телефон. Остальные разбрелись — всем нужно было расслабиться после стычки. Пард свалился в удобное кресло и вознамерился вздремнуть, потому что его все время клонило в сон после сотрясения. И даже вздремнул, но, кажется, совсем недолго. Часа два.

Гонза потряс его за плечо:

— Вставай, друже! Пора уносить ноги…

Пард открыл глаза. Мимо него по коридору проскальзывали к выходу живые из команды. С оружием и сумками.

Он встал и спустился вслед за Гонзой. У подъезда стояло пять белых «Черкасс» с номерами Центра.

— Пард! — велел Вольво не допускающим возражений тоном. — Сядешь за руль… Поговорить нужно.

— Башка у меня побаливает, шеф… Может, лучше Гонза пусть сядет?

Вольво взглянул на синюю физиономию Парда и вздохнул:

— Ладно… Пусть Гонза…

Приятель-гоблин, понятно, не возражал, хотя Пард знал, что он не очень любит садиться за автомобильный руль.

Вольво и Инси сели на заднее сиденье; Пард, опустив в окне стекло и выставив наружу локоть, устроился рядом с Гонзой. Гоблин, конечно же, был в своей любимой кепочке набекрень.

«Обширные у Вольво связи! — подумал Пард. — Один звонок, и спустя два часа у нас пять прекрасно обученных легковушек…»

После смерти Банника и Лазуки в команде осталось двадцать живых. Возможно, в Николаеве придется пополнить ряды. Если Вольво, конечно, будет не против.

Никто не собирался дожидаться новых сюрпризов: едва молчаливые вирги в синих комбинезонах пригнали легковушки и укатили на маленьком старом фургончике, Вольво дал знак выходить. Правда, виргов и фургончик Пард так и не увидел — он спустился минутой позже.

Пять «Черкасс» сорвались с места и помчались по улице, направляясь к южной трассе. Неласково встретивший команду район Большого Киева остался позади.

— Ну, — спросил Вольво чуть сердито, — и что вы по поводу всего этого думаете?

Пард на секунду оторвал взгляд от дороги и переглянулся с Гонзой.

— В каком смысле, шеф?

— Не находите, что нам патологически не везет в этом походе?

— Не везет? — переспросил Гонза. — Я бы сказал, у нас на хвосте образовалось нездоровое оживление… Так и норовят какую-нибудь пакость учинить.

— Значит, — сделал вывод Вольво, — ты считаешь, что все случившееся — дело рук конкурентов?