Я говорил, что лучше промолчать? - Эстель Маскейм

Иден внимательно смотрит на меня.

– Кто это сказал?

– Да был тут один. – Не надо Иден знать, о ком я. – Поэтому мне и запретили играть.

– Запретили? – Она приподнимает брови.

Черт! Надо быть внимательнее, чтобы не сболтнуть лишнего.

– В смысле, поэтому я и бросил это дело, – поправляюсь я, запихивая куртку Дина на полку.

После сегодняшних передряг хочется переодеться, только не при ней. Повернувшись к Иден спиной, быстро стаскиваю грязную футболку и молниеносно натягиваю новую. Одновременно с этим комментирую:

– Надо отдать наконец куртку Дину, он достает меня с ней уже тысячу лет.

Пару секунд Иден молчит, а затем тихо спрашивает:

– Что значит твоя татуировка?

Удивленно поворачиваюсь к ней.

– Понятно, что ты сделал ее без разрешения, но мне без разницы, – добавляет Иден.

– Какая татуировка? – Впрочем, она у меня одна – на спине, чуть выше лопатки. Я действительно набил ее без разрешения, в прошлом году, в подвале у одного приятеля Деклана. Смутившись, чешу в затылке и объясняю: – Там написано «Guerrero». «Боец» по-испански.

До сих пор не знаю, почему я выбрал это слово. Наверное, пытался таким образом выразить протест отцу, который всегда твердил, что в жизни надо бороться за место под солнцем. И в том подвале, насквозь провонявшем марихуаной и пивом, я решил поступить именно так, как он говорил. Бороться, чтобы не дать прошлому меня сломать. Хотя пока я в этом не слишком преуспеваю…

В глазах Иден заметен искренний интерес. А вот Тиффани назвала мою татуировку глупой, даже не пожелав узнать, как переводится надпись.

– А почему по-испански?

– Я свободно на нем говорю. Родители тоже. Отец научил меня, когда я был еще маленьким.

Теперь я почти не разговариваю на испанском: этот язык напоминает мне об отце.

– А вот я совсем не знаю испанского. – Иден закусывает губу и тут же задорно улыбается. – Зато говорю по-французски. Как канадцы. Bonjour!

Что за черт? В ее хрипловатом голосе действительно появились иностранные интонации? А я и не подозревал, что французский может звучать так красиво.

– Me frustras, – ероша волосы, отвечаю по-испански. Иден озадаченно смотрит на меня. А это довольно весело. – Buenas noches. То есть «спокойной ночи».

Я не перевожу первую часть фразы: не хочу признаваться Иден, что общение с ней выбило меня из колеи.

– А-а. – Уголки пухлых губ Иден чуть приподнимаются в милой, обаятельной улыбке. – Bonsoir!

Видимо, «спокойной ночи» по-французски. Во всяком случае, в устах Иден все звучит чарующе.

Иден уходит к себе, а я с улыбкой смотрю ей вслед. Чувствую себя довольно странно. Что-то во мне изменилось. Несколько минут стою в тишине, безуспешно пытаясь понять, что произошло. Вдруг замечаю свое отражение в зеркале и осознаю, в чем дело. В кои-то веки я по-настоящему улыбаюсь, а не ухмыляюсь. На моем лице больше нет привычного дерзкого, высокомерного выражения. Пропал неприязненный, озлобленный прищур. Сердце замирает. Внезапно понимаю, что в последние несколько минут позволил себе сбросить маску. Впервые за долгое время я был не крутым Тайлером Брюсом, а самим собой. И это – серьезная ошибка.

Пятью годами ранее

Хорошо, что отец уехал. Он уже пару дней как в Сиэтле и вернется только завтра вечером. Жалко, что не задержится там подольше. Надеюсь, что приедет умиротворенным и не станет больше нервничать. Было бы здорово, если бы он снова поиграл с нами в баскетбол, как две недели назад.

Сегодня пятница. Мама забрала меня с последнего урока, потому что я записан к врачу.

Мы сидим в коридоре и ждем приема. Наблюдаю за стрелками настенных часов. Мне уже сняли гипс, и доктор Колман хочет проверить, как заживает перелом. Я постоянно забываю делать упражнения, которые он мне прописал. С запозданием вытягиваю левую руку и начинаю круговыми движениями разминать запястье, как велел доктор. Немного больно.

– Тебе не кажется, что этим раньше надо было заниматься? – оторвавшись от телефона, журит мама.

Последние пять минут она торопливо набирала кому-то сообщение. Мама временно работает из дома и должна все время оставаться на связи с коллегами. Чтобы отвезти меня к врачу, ей пришлось на полдня взять отгул, и она обещала после приема сводить меня в кафе-мороженое.

Пожимаю плечами.

– Хуже-то не будет.

Мне быстро надоедает разрабатывать запястье. Кладу руки на колени и снова перевожу взгляд на часы.

Где-то рядом раздается голос:

– Тайлер? Привет, заходи!

Обернувшись, вижу, что дверь кабинета распахнута, а на пороге стоит улыбающийся доктор Колман. Он уже довольно пожилой и тучный, в волосах заметна седина, а на лице – морщины. Доктор Колман очень добрый, и все же в его присутствии я чувствую себя скованно.

Мама бросает телефон в сумочку и, поднявшись на ноги, кладет руку мне на плечо. С трудом сдерживаюсь, чтобы не съежиться от боли. Мы заходим в кабинет и садимся на удобные стулья.

Доктор Колман – давний друг моего дедушки и много лет лечит всю нашу семью. Мама спрашивает, как у него дела, но я не вникаю в ответ: слишком нервничаю. Каждый раз боюсь, что доктор Колман заметит мои синяки. Чтобы их скрыть, я специально надел толстовку, хотя сегодня жарко.

– Ну, как успехи? – Доктор опирается ладонями на колени и, тепло улыбаясь, оглядывает меня через толстые стекла очков.

– Поворачивается плохо, – приподняв левое запястье, признаюсь я.

Скорее бы покончить с этим и уйти.

– Травма сама по себе не очень тяжелая, но она осложнена последствиями предыдущего перелома. Кости не успели восстановиться, поэтому срастаются медленно, – нахмурившись, поясняет доктор Колман и подвигается ко мне. – Давай-ка посмотрим.

Закатываю рукав. Я знаю, что Колман будет делать: несколько месяцев назад отец уже ломал мне руку, когда чересчур сильно стиснул ее. Доктор сгибает и распрямляет мне кисть, круговыми движениями разминает мое запястье, нажимает на него большим пальцем.

– Не больно?

– Нет.

Доктор Колман поворачивается к компьютеру и стучит по клавиатуре, а я торопливо опускаю рукав.

– Запястье заживает нормально. Подождите пару недель, и, если что-то будет беспокоить, приходите. – Он оборачивается ко мне и спускает очки к кончику носа. – Как тебя угораздило за год дважды сломать руку в одном и том же месте, Тайлер? Это невероятное совпадение. Когда вырастешь, непременно сыграй в лотерею. – Доктор шутливо подмигивает.

– Тайлер бывает таким неуклюжим! Он часто падает.