Дневник романтической дурочки - Любовь Шапиро

Руфа быстро повесила трубку, чтобы не дать мне возможности и дальше кидаться на амбразуру.

На улице было темно и прохладно. Идти не хотелось. Да и запал прошел. Но это были не единственные причины моего нежелания ехать в «гости». Я боялась узнать то, что изменит мою «налаженную» жизнь. Я никогда не умела предугадать, к чему приведет меня тот или иной поступок. Вот и сейчас звонок Руфе имел обратный результат. А может, и неплохо, что мне придется наведаться к старой даме. Вдруг это даст возможность во всем разобраться. Меня давно угнетает постоянная недосказанность. Будто существует такой странный поводок, который Шабельские то натягивают, то отпускают. Мне, при всей радости общения с Руфой и боязни быть отлученной от этой семьи, такой способ общения перестал нравиться. Возможно, они не заметили, что я выросла и со мной можно обсуждать даже сложные вопросы.

— Давай сначала попьем чаю, — не очень искренне пригласила Руфа.

Ей нельзя было отказать в наблюдательности и прозорливости, и это «специальное» приглашение было нарочитым и мне казалось издевательским. Поэтому я решила вылезти из скорлупки и нахально спросила:

— Что вы, Руфочка, не поделили с Митей? Почему он в таком чудовищном виде и состоянии?

Она остановилась на полдороге своего величественного шествия к столу:

— А какой у него вид?

— Он изможден, истощен, одежда измята и…

— Ну хватит. Я поняла. Он приехал две недели назад.

У меня в мозгу сразу щелкнуло — угадала. Посещение «клиентов» началось именно тогда.

— Где он обитал до тех пор, не могу сказать, не знаю.

— Ну? — поторопила я хозяйку не очень вежливо.

— Лера, ты раньше отличалась деликатностью и терпением. Неужели современные театральные институты так портят молодых людей?

— Руфочка, просто нет больше сил.

Неожиданно для себя я начала плакать.

— Я же не железная. Все время тайны, недомолвки. Это просто несправедливо.

Руфа оторопела, а потом стала причитать:

— Ну я же не думала, что все так серьезно. Мне казалось, та детская глупость… Митя звонил несколько раз в течение последнего полугода.

Она подошла ко мне, стала поглаживать по спине и тихо рассказывать:

— До этого он только писал письма, я думала, у него все благополучно. Но вдруг: «Бабушка, мне срочно нужны деньги. Найди, пришли». И повесил трубку. Я позвонила Нюре и потребовала объяснений. Та приплыла и начала рыдать, что у Мити давно проблемы. Он просто не хотел меня беспокоить.

— А какие у него проблемы? Его же взяли в театр, у него была любимая женщина… — растерялась я.

— Точно не знаю, — неуверенно пробормотала Руфа. Было понятно, что она опять не договаривает.

— Руфочка, сколько можно скрытничать? Если вы не хотите мне ничего объяснять, так и скажите. Я больше не буду приходить и вмешиваться в вашу таинственную жизнь, — обиделась я.

— Ничего я не скрываю, я тебя оберегаю. И кроме того, не все хочется произносить вслух, особенно если это касается непривлекательных поступков твоих близких. Я возмущена поведением своего младшего внука, мне стыдно, но он не перестал быть мне близким человеком.

— Не знаю, велико ли его преступление перед человечеством. Но бросать его неблагородно.

Руфа с удивлением посмотрела на меня, что-то прошептала по-французски, а потом сказала:

— Меня сейчас больше волнует появление незнакомцев. Что ты об этом думаешь?

— Я считаю, что надо позвонить Андрею Сергеевичу.

— Неужели ты снизойдешь до общения с уголовником?

Сказать, что я удивилась, не сказать ничего. Я оторопела, онемела и замерла одновременно.

— Что вы имеете в виду?

— В твой идеальный мир, принцесса, это не вписывается?

— А в ваш? — наступала я.

— В моем мире живут разные люди, которые совершают поступки весьма далекие от совершенства, но это не важно. Важно, какие они в минуты невзгод, — пафосно процитировала актриса реплику из какой-то пьесы. — А если серьезно, Андрей Сергеевич сидел по политической линии, правда, ему пришлось постоять за себя на зоне и он, по-моему, прихлопнул пару негодяев.

— Вы что, издеваетесь надо мной?

— Ты же хотела правды. Я тебе ее излагаю. Дальше продолжать?

Остальное я уже не слышала. У людей бывает куриная слепота. У меня наступила полная глухота. Звон в ушах перекрыл звуки голоса Руфы, и мне стало снова спокойно. Этой правды я, пожалуй, знать не хотела. Я считала, что тайны Шабельских бывают только благородные. Моя «розовая башенка» начала рассыпаться. Я собиралась срочно восстановить ее, собрать камушки и зацементировать дырочки. Так было всегда. Я не допускала в свой мир неприятных новостей. Но именно таких, как я, они настигают в самый неожиданный момент, обрушиваются словно водопад, нет, скорее камнепад. Сейчас я сижу под развалинами и жду, когда меня…

Я снова услышала шаги и чье-то дыхание. Сколько я здесь? Мне казалось, что прошла вечность. На самом деле, только два часа. Я зажала уши, чтобы не слышать тревожных звуков. «Если человек не входит, значит, он не хочет меня пугать», — успокоила я себя и вернулась в романтическое прошлое.

— Лерочка, да не пугайся ты так. У человека не было выбора, он хотел выжить, а ему не давали, — голосом доброй сказочницы вещала Руфа. — Его же посадили с уголовниками, вот он и боролся. Если бы не он, Даня не выжил бы. Но это отдельная история.

— Вы решили давать мне информацию небольшими порциями, чтобы я не упала в обморок?

Примадонна не обратила внимания на мои слова.

— И ко мне наведывались какие-то «друзья». Что искали, не пойму. Произошло это неделю назад, а потом снова через неделю. Мне тоже пришла в голову мысль, что это как-то связано с приездом Мити и, несмотря на разногласия, я хочу с ним встретиться. Ты не знаешь, где он?

— Наверное, дома…

— Да нет. Он поссорился с отцом и даже с Анной.

— Не может быть. Она же всегда на его стороне.

— У него сейчас нет «стороны». Думаю, он на даче. Я могу попросить тебя туда съездить?

— Конечно, — обрадовалась я, не задумываясь над тем, будет ли Митя доволен моим приездом.

— Андрею Сергеевичу я позвоню сама. А ты все-таки поосторожней. У тебя хоть провожатый есть? — вдруг очень ласково поинтересовалась моя приятельница.

— Не знаю. Наверное, нет.

— Верная душа. Дай бог тебе не разочароваться.

Руфа молча пошла в кухню и жестом пригласила меня следовать за ней. Мы сели пить чай и вели ничего не значащий светский разговор о моих намерениях и планах, о старом театре, который так любила вспоминать старшая Шабельская, о последней нашумевшей премьере. Пока Руфина вещала хорошо поставленным опереточным голосом, я рассматривала ее, пытаясь в ее глазах найти ответ на мучившие меня вопросы. Но в них светилась лишь ирония и усталость. Вообще, она сдала за те годы, что Даня был в тюрьме. Я уже и не знала, стоит ли спрашивать о новых попытках его освобождения. Времена изменились. Возможно, есть шанс.