Семья как семья - Давид Фонкинос

себя. Валери спросила, не хочет ли он есть; он ответил, что сам этим займется. Оба пошли на кухню, и он приготовил омлет с сыром. Обычный вечер, но в нем таилось обаяние первого раза.

Оба рассказали друг другу, как прошел день. Патрик спокойно заявил: «Он меня вызвал, чтобы узнать мое мнение о новых шторах. Представляешь? Поэтому вечером я зашел к нему в кабинет и их сжег». Валери несколько раз переспросила. Да, она все поняла правильно. Валери хорошо знала мужа: раз он решился на такой безумный поступок, продиктованный то ли отчаянием, то ли храбростью, значит был доведен до предела. Патрик прошептал, что сил ему придал их вчерашний разговор и что он больше не хочет подчиняться чужой воле. Конечно, будут последствия (Дежюайо обо всем догадается), но сейчас это уже не важно.

Внезапно оба разразились гомерическим хохотом. В глубине души Валери прекрасно понимала Патрика. Ее никто не травил, но в памяти всплыло ощущение пресной, бесцветной жизни. Повседневность потеряла интерес; что, если это можно поправить какими-то необычными решительными действиями? Конечно, Валери не собиралась крушить школьную библиотеку, но, может, и ей теперь стоит вести себя не так пассивно-вежливо? Еще накануне она рассердилась бы на мужа за то, что подставил семью под удар, что вел себя безрассудно, не думая о последствиях, но сегодня все выглядело иначе. Сегодня она восхищалась поступком мужа, а ведь восхищаться мужем так радостно.

Они пошли в спальню и занялись любовью. Патрик, измученный вихрем недавних эмоций, заснул, а Валери вернулась в кухню и позвонила мне. Все случившееся было до того необычно и увлекательно, что она не могла не поделиться.

72

Никогда в жизни я бы не подумал, что Патрик способен на такое. Теперь совершенно ясно, что мое вторжение в эту семью подействовало как детонатор. Надо бы подключать писателей ко всем погрязшим в рутине сообществам. По правде говоря, я планировал развить сюжет несколько иначе. Но теперь я убежден: любой человек, о котором пишут в книге, приобретает необыкновенные качества.

73

ЧТО Я ЗНАЮ О МОИХ ПЕРСОНАЖАХ (4)

Мадлен Жакет. Ничего нового. Очевидно, собирает чемодан. Через два дня мы улетаем в Лос-Анджелес.

Патрик Мартен. Можно было бы посвятить роман одному дню из его жизни. Впервые за долгое время заплакал. Со слезами пришло обновление. Я никак не ожидал истории со шторами. Этот Дежюайо – настоящий психопат. Для романа замечательно. В любой истории необходим отрицательный герой. Реакция Патрика просто потрясающая. Горжусь своим персонажем. За серьезный проступок его, наверно, уволят. А может, и судить будут, если компания подаст жалобу.

Валери Мартен. Полная перемена декораций. После решения о немедленном разводе, кажется, снова влюблена в мужа. Видимо, сердилась из-за того, что в повседневной жизни он не мог удержаться на высоте, но никогда не переставала его любить. Не хочу играть роль Кассандры, но как бы охватившая ее эйфория не оказалась столь же скоротечной, как недавнее охлаждение.

Жереми Мартен. Ничего нового. Надеюсь, по крайней мере, что благодаря мне он получит хорошую отметку.

Лола Мартен. Не знаю, могут ли наши отношения еще больше ухудшиться. Она назвала меня болваном, что, по-моему, несправедливо. Я же просто попытался сделать то, что она просила. Беседа с Клеманом и его раздражение. Его я могу понять. Выглядело так, будто его желание встречаться с Лолой зависит от моего одобрения, и он возмутился. В результате немедленный разрыв. Может, это драма, а может, и удача, кто знает?

74

Новый день оказался не похож на предыдущие. Можно было подумать, что все персонажи решили от меня отдохнуть. Напрасно прождав новостей, я написал Валери и получил краткий ответ: «Все расскажу позже». Что ж, надо признать: есть время для действия и время для повествования. Нужно предоставить Мартенам возможность жить, прежде чем поселять их в главах книги.

Не зная, чем заняться (раз уж случился перерыв), я пошел навестить Мадлен. Она была целиком поглощена сборами[21]. Старалась ничего не забыть. И, подняв голову от вещей, сказала мне: «В моей жизни это наверняка последний чемодан». Ее фраза меня сильно взволновала. Стало быть, в определенном возрасте самое обычное действие может вызвать подобные мысли. Все происходит, возможно, в последний раз.

Я сказал: пусть берет все, что хочет, я донесу. Мадлен между тем ужасно суетилась. Вынимала из шкафа одежду и через пять минут вешала ее обратно. Видно было, что беспокоится. Неотвратимость встречи словно бы прогнала первоначальную радость. Остались только боязнь и лавина вопросов. Вот, в частности, такой: как одеться на свидание с любимым после пятидесяти лет разлуки? Он же увидит, какая она старая и морщинистая. Что он может тревожиться по тому же поводу, ей в голову не приходило.

Я понимал ее опасения, потому что слышал в них отголосок собственной истории. Как мне одеться в день встречи с Мари? Со спокойной непринужденностью, чтобы выглядеть естественно? Но, учитывая важность момента, это может показаться легкомысленным. Значит, посерьезнее? Приличная рубашка, пиджак. Не хочется выглядеть слишком торжественно. Ладно, хватит пережевывать одно и то же. Интуиция подскажет, и все тут. Еще неизвестно, состоится ли эта встреча. Ведь Мари мне до сих пор не написала. Может, наш ночной разговор – всего лишь мираж.

75

В этот вечер я не записал ничего нового. Валери мне не позвонила, хоть и обещала. А ведь после эпизода с подожженными шторами что-то наверняка произошло, но вот что именно? У меня сложилось впечатление, будто закончилась первая часть некоего сериала и теперь несколько недель придется ждать продолжения. Парадокс нашей эпохи: мы привыкли получать все немедленно (ни малейшего временно́го промежутка между желанием и его исполнением), поэтому основная задача современности – вызывать разочарование. Это-то и возбуждает потребителя: ему вечно должно чего-нибудь не хватать. Так вышло и со мной: я недополучил свою дозу Мартенов.

76

Назавтра я зашел за Мадлен, и мы на такси отправились в аэропорт. Перед самой посадкой я написал Валери, что все в порядке, но она не ответила. Даже не пожелала матери счастливого пути. Ее молчание начало всерьез меня беспокоить.

77

Уже поднявшись над облаками, мы заказали шампанское. Мадлен хотела сохранить об этом путешествии самые лучшие воспоминания. Да и как иначе? То, что мы переживали, невозможно забыть. Вино быстро ударило мне в голову, на душе стало удивительно хорошо. Хотя я очень люблю путешествовать, в самолете мне иногда бывает не по себе. В поезде гораздо лучше. Идеально было бы проложить в небе рельсы.

Подошедшая ко мне стюардесса