В опасности - Флинн Берри

– Рэйчел в последнее время с кем-нибудь встречалась?

– Иногда со Стивеном.

– А еще?

– Не знаю, – отвечает она.

Я прохожу мимо дворика с яблоней. На голых ветвях все еще висит с десяток яблок, подрумяненных морозом.

– Рэйчел когда-нибудь говорила о ком-то из города?

– Нет.

– А о каком-нибудь женатике?

– Нет, не говорила.

Я стою на краю Редгейта, поникшая от досады, но тут Хелен произносит:

– Я рада, что ты позвонила.

Я гляжу на стоящую на той стороне дороги ремонтную мастерскую и думаю: неужели все, неужели она все поняла.

– Ты говорила Дэйзи пойти в дом Рэйчел? – спрашивает она.

Я содрогаюсь. Припоминаю, как после похорон я в «Руках мельника» сказала Дэйзи, чтобы та взяла из дома что понравится.

– Ты знаешь, что там в доме творилось? Его еще не успели прибрать. Она неделю не спала. А сейчас собирает материал о преступлениях с применением сексуального насилия.

– А с чего Дэйзи взяла, что там присутствовало сексуальное насилие? – спрашиваю я, и Хелен визжит в ответ. Я отстраняю телефон от уха и гляжу на вытянувшиеся в цепочку тополя у ремонтной мастерской.

– Еще раз заговоришь с моей дочерью, я заявлю в полицию, что ты ее домогаешься.

Я смеюсь. Она сбрасывает вызов, а я таращусь на телефон, вся трясясь.

* * *

– Почему вы допрашивали Кита Дентона?

– Водопроводчика? – уточняет Моретти. – То есть как – почему?

Я жду.

– Он последний, кто видел ее живой, – говорит детектив.

– У них были какие-то отношения?

– Мне об этом неизвестно. Вы хотите мне что-то сказать, Нора?

– Нет.

Полиция допрашивала его три недели назад, и Моретти говорил, что они осматривали фургончик и дом Кита, собирая материал для судебно-медицинской экспертизы. Я вспоминаю переводную картинку с пожарным на окне и гадаю, куда жена отвела детей, пока в доме орудовала полиция.

– Как зовут его жену?

В телефоне молчание. Я знала, что он ответит мне с неохотой, но у него нет причин мне отказывать. Городок маленький, я сама смогу все узнать.

– Прошу вас. Рэйчел могла об этом обмолвиться.

– Наташа, – произносит он.

Я стою у ручейка, когда со стороны главной улицы появляется Кит. Мы одни, хотя я слышу шум праздничного базара. Я щупаю пальцем опасную бритву, которую стала носить с собой. Такую я видела лишь тогда, когда клерк отскребал наклейку с бутылки вина.

– Я все записываю, – начинает Кит, – каждый раз, как вы проходите мимо моего дома или идете за мной куда-то в помещение.

– Вот ведь странно, – говорю я. – Вполне логично, что мы сталкиваемся в маленьком городке.

Кит еще немного потолстел. Я бы тоже много ела, если бы мне предстояло провести остаток жизни на тюремной диете.

– Вас поймают, – заявляет он.

– За что?

– За преследования.

– Да нет, не думаю.

Я отворачиваюсь к ручейку и гляжу на него, засунув руки в карманы. Мыском сапога вожу по снегу на ледяной корочке, потом снова поворачиваюсь к Киту.

– Как вы думаете, ваша жена знает, что вы натворили?

Он ударяет меня. Да так сильно, что череп трещит. В голове начинает гулко стучать, но сильной отметины не останется. Он осматривается, не видел ли кто, и быстрым шагом удаляется к главной улице.

Вскоре я нахожу некую Наташу Дентон, работающую в одном из спа-салонов в Бате и Оксфорде. Когда я звоню в филиал Северного Оксфорда, секретарша сообщает мне, что Наташа действительно работает по воскресеньям, но на завтра у нее свободного времени нет, начиная с девяти утра.

– Мне нужно кое о чем вас спросить.

Не знаю, что говорить дальше. Раньше мне не приходилось перехватывать чужих жен. Спасибо, Рэйчел.

Я целый час ждала ее на автостоянке у спа-салона. Наташа ошеломленно смотрит на меня, пытаясь сообразить, клиентка я или какая-нибудь наркоманка.

– Мы можем куда-нибудь пройти?

Она начинает меняться в лице, как-то обмякнув от страха.

– Нет, – отвечает она. – Мне нужно на работу.

– Это касается вашего мужа.

Похоже, уточнять нет смысла. Она уже все знает. Наташа фыркает и делает шаг назад. Женщина глядит на меня, и я чувствую, как она думает – о вкусах не спорят.

– По-моему, у него был роман с моей сестрой.

– Это с кем?

– С Рэйчел Лоренс.

На ее лице читается облегчение, и она опускает глаза.

– Нет, вы ошибаетесь. Кит уже беседовал с полицейскими.

– А я у вас спрашиваю. Может, вы что-то заметили? Вел ли он себя как-то странно, куда-нибудь ходил или с кем-нибудь встречался?

– Нет, не было такого.

– Тогда почему, когда вы меня сейчас увидели, то подумали, что я с ним роман закрутила?

– Не подумала я этого, – смеется Наташа. – Мне показалось, что вы хотите меня ограбить.

Я ей не верю, но опять же, я не припомню, когда в последний раз принимала душ или чем-то закрашивала темные круги под глазами.

– У меня сестра с собой покончила на свой двадцатый день рождения, – говорит Наташа. – Если бы я могла вам помочь, то помогла бы, честное слово.

– У него есть второе имя?

– Да, – отвечает она и откашливается. – Томас.

Марта отвечает на мой звонок из костюмерной в театре «Роял-Корт».

– Что происходит, когда у тебя роман? – спрашиваю я.

– Ты следишь за собой, – отвечает она. – Тратишь деньги на совсем другие вещи. Проводишь время в других частях города.

Марта раньше мне жаловалась, что половина пьес, идущих в Лондоне, в какой-то момент времени вращается вокруг романов. Она в десятке спектаклей играла изменщицу или любовницу. В последний раз – в постановке «Предательства», где любовники покупают квартиру в Килбурне. Не могу себе представить, чтобы Рэйчел на это пошла. Покупка квартиры для адюльтера кажется такой старомодной, вроде газовой горелки, и финансово совершенно несуразной. Нормальные люди больше так не делают, невозможно собрать деньги на покупку целой квартиры.

– А еще что-нибудь?

– С телефоном что-то делаешь. Может, покупаешь себе второй, или больше возишься с первым, – говорит она. – Как жизнь-то?

– Отлично. Теперь у меня есть распорядок, – отвечаю я, хотя это не совсем так.